Абрахам Меррит - Живой металл
И тут обрушился звук, точнее — шум на всех мыслимых частотах. Он нарастал и нарастал. Гарриман слышал его зубами, костями, всем телом — даже сердце сжалось. Он упал на колени, согнулся, а вокруг неистовствовали громы.
А потом налетела воздушная волна, рванула одежду, перехватила дыхание. Гарриман бросился в укрытие, но его сбило с ног.
Он через силу поднялся, кашляя и отплевываясь, и тут вспомнил, что надо посмотреть на небо. Прямо над головой сияла звезда. Потом погасла.
Он вернулся в контрольный зал.
Все галдели. Сквозь шум в ушах он расслышал слова, несущиеся из динамика:
— Станция слежения-один — Контрольному. Пятая ступень отделилась по графику. Мы видим их по отдельности.
— Первая! Следите за пятой ступенью, ведите ее! — резко выкрикнул Костэр.
Репортер все трещал в свой микрофон:
— Великий день, люди, великий день! «Пионер» взлетел, словно господень архангел с огненным мечом, и начал свой путь к планете-сестре. Конечно, вы видели это на своих экранах, но как бы мне хотелось, чтобы вы видели его так, как я: он стрелой рванулся…
— Заткните ему глотку! — велел Костэр, потом крикнул зрителям на балконе. — Эй вы, там, тихо!
Вице-президент США глянул на него и умолк, не позабыв, впрочем, улыбнуться. Замолчали на время и прочие Очень Важные Персоны, но потом начали тишком перешептываться.
— Станция слежения-один — Контрольному, — нарушил тишину девичий голос. — Видим пятую ступень, она высоко.
Из угла донесся шорох. Там на большом экране высветилась карта Колорадо и Канзаса, покрытая частой координационной сеткой. Ровными красными огнями горели города и городки, пульсировали неэвакуированные фермы.
Оператор тронул кнопки, и на экране высветилась проекция пятой ступени. Перед экраном застыл молодой человек с тангетой в руке — один из лучших бомбардиров ВВС. Он должен был приземлить пятую ступень, включив вышибной заряд парашюта. Он следил за данными радаров, но больше полагался на инстинкт, точнее — на профессиональное чутье, говорившее ему, где опустится многотонная пятая ступень, еслихж сейчас нажмет кнопку. Со стороны он казался совершенно спокойным.
— Станция слежения-один — Контрольному, — на этот раз говорил мужчина. — Четвертая ступень отделилась по графику…
Тут же его перебил баритон:
— Станция слежения-два! Ведем четвертую ступень. Высота — девятьсот пятьдесят одна миля, вектор ясен.
Никто не обращал внимания на Гарримана.
На экране росла траектория пятой ступени, она шла рядом с рассчетной, но не накладывалась на нее. Возле каждого населенного пункта горела цифра — высота, на которой прошла ступень.
Человек у экрана нажал на кнопку, встал, потянулся и сказал:
— Дайте-ка мне сигарету.
— Станция слежения-два! — раздалось в ответ. — Четвертая ступень, в первом приближении, упадет в сорока милях западнее Чарльстона, в Южной Каролине.
— Повторите! — крикнул Костэр.
— Поправка, поправка… — тут же выпалил динамик, — в сорока милях восточнее, повторяю, восточнее.
Костэр перевел дух. Тут же пришло новое сообщение.
— Станция слежения-один — Контрольному… Отделилась третья ступень, минут пять назад…
— Мистер Костэр, мистер Костэр, — донеслось из селектора, — вас вызывает Паломарская обсерватория.
— Пошлите их… хотя, нет, попросите их подождать.
— Станция слежения-один! Пятая ступень упадет возле Додж-Сити в Канзасе.
— Где «возле»?
Молчание. Потом, наконец, ответ:
— Приблизительно — пятнадцать миль юго-западнее Додж-Сити.
— Села?
— Отделилась вторая ступень, отделилась вторая ступень… Корабль свободен.
— Мистер Костэр — ну пожалуйста, мистер Костэр…
Новый голос:
— Станция слежения-два — Контрольному… Мы ведем корабль. Будем докладывать… будем докладывать.
— Станция слежения-один — Контрольному: четвертая ступень упала в Атлантический океан пятью — семью милями восточнее Чарльстона. Повторяю.
Костэр раздраженно посмотрел по сторонам.
— Найдется в этом бардаке стакан воды?
— Мистер Костэр… Паломар говорит, что это очень важно.
Гарриман снова вышел. Только сейчас он ощутил, что выжат как лимон.
Взлетное поле без корабля выглядело странно. Он долго стоял здесь, рос на глазах, а теперь его не было. И до полной Луны, казалось, никому нет дела, и космические полеты, словно в детстве, оставались далекой мечтой.
На месте старта копошились люди.
«Сувениры ищут…» — брезгливо подумал он.
— Мистер Гарриман? — донеслось из темноты.
— Да?
— Я — Хопкинс… из Ассошиэйтед Пресс. Как насчет заявления для газет?
— Что? Нет, никаких заявлений не будет. Я не готов.
— Буквально пару слов, а? Всем интересно, что чувствует человек, осуществивший первый успешный полет на Луну. Конечно, дай бог, чтобы он оказался успешным.
— Окажется, будьте спокойны, — Гарриман чуть помедлил, через силу расправил плечи. — Передайте своим читателям, что сегодня для человечества началась великая эра. Скажите, что скоро каждый сможет пройти по следам капитана Ле Круа, получит шанс построить свой дом на новой планете. Добавьте, что это раздвигает границы, открывает новые перспективы для процветания. Скажите… — он вдруг умолк. — Вот и все, сынок. Я выдохся. Иди с богом, ладно?
На поле появился Костэр в окружении Очень Важных Персон.
— Все в порядке? — спросил у него Гарриман.
— Естественно. Третья ступень опустилась, где ей положено. Дело сделано. Вот только пятая ступень зашибла на лугу корову.
— Значит, на завтрак у нас будет бифштекс.
Гарриман поговорил с вице-президентом и губернатором, проводил их к самолету. Диксон и Энтенца улетели вместе и попросту. Наконец, на поле остались только Гарриман, Костэр со своими ассистентами и оцепление, сдерживающее толпу.
— Ты сейчас куда, Боб?
— В Бродмур, отсыпаться на год вперед. А вы?
— Если позволишь, посплю в твоей здешней комнате.
— Сколько угодно. Снотворное найдете в ванной.
— Не понадобится.
Они вместе пошли к Костэру, выпили, поболтали; потом инженер вызвал вертолет и отправился в Бродмур. Гарриман лег, снова поднялся, пролистал свежий номер денверской «Пост» с фотографиями «Пионера» и, наконец, выпил две таблетки из запасов Костэра.
10
Кто-то тряс Гарримана за плечо.
— Мистер Гарриман! Проснитесь… мистер Гарриман… Вас вызывает мистер Костэр.
— Что такое? Ага, ясно, — он, пошатываясь, подошел к экрану. Костэр был явно взволнован.
