Пол Керни - Путь к Вавилону
Резкий тон Фриния никак не вязался с его наружностью. Этот беспомощный, пользующийся дурной репутацией старик оказался вдруг человеком, облеченным властью, вселяющей трепет. Не проронив ни слова, Байклин послушно сел. Ривен последовал его примеру. Ратаган так и остался стоять подле лежащей в беспамятстве девушки, сжимая огромными своими лапищами ее тонкую руку, пока Фриний не велел ему отойти.
Финнан вернулся с тазом воды, от которой поднимался пар, и старый лекарь принялся обмывать кровь с лица своей новой пациентки. В комнате стояла напряженная тишина. Ривен бросил взгляд на Байклина, и понял, что тот ожидает, как с минуты на минуту наемники примутся ломать дверь.
— И сколько все это уже продолжается? — вдруг нарушил молчание Ратаган.
— Ты, как я понимаю, имеешь в виду эту чистку. Слухи о ней ходили уже не одну неделю. Народ волновался. Впрочем, этого и следовало ожидать с такой странной сменой времен года и повсеместными нападениями диких зверей. Я вообще никак в толк не возьму, зачем снова все это затевать… Как только оно началось, Горний народ стал понемногу покидать город. Теперь же, сдается мне, — он указал на девушку, распростертую на ковре, — у них больше нет выбора. — Он умолк на мгновение, а когда снова заговорил, голос его зазвучал с неподдельным гневом: — А все из-за этой волчицы с юга, этой леди Джиннет. Она пленила сердце герцога. Он никогда не был сильным человеком, но на него, по крайней мере, оказывали влияние более благоразумные члены его Совета. Теперь… — старик пожал своими худыми плечами. — Теперь он сам себя загубил за какие-то считанные недели. Сейчас на улицах чаще увидишь людей Сергиуса, чем стражников и мирканов из войска герцога. Поговаривают, будто мирканов вообще не выпускают из их казарм… и вправду, в последнее время их что-то не видно в городе… мол, засели там и решают, что им предпринять. — Тут лекарь бросил пронзительный взгляд на седобородого Льюба, в молчании стоящего рядом с ним. — Твой народ всегда славился тем, что люди у вас прежде обдумывают моральную сторону вещей и только потом уже действуют. Теперь лишь остается дождаться и поглядеть, чью сторону вы изберете.
Миркан промолчал. Девушка на полу зашевелилась. Ее пальцы сжались в руке Ратагана, и она открыла глаза — в глубине их таился страх. Фриний ласково и мягко ее успокоил. Эта мягкость, такая же странная на первый взгляд, как и язвительная его властность, тоже была неотъемлемой чертой его натуры.
— Не бойся нас, мы друзья, — тихо сказал он ей. — Я — Фриний. Я тоже из твоего народа.
— Что случилась? — В глазах ее заблестели слезы. — Где все остальные?
— Мы спасли тебя, — Ратаган отпустил ее руку. Он, казалось, смутился. — Отбили тебя у наемников. Думаю, остальным удалось бежать. Они смешались с толпой.
Девушка подняла на него глаза — бездонные, карие с красноватым отливом глаза под бровями цвета меди.
— Вы спасли меня? Почему?
— Ты мне напомнила кое-кого, — пробормотал гигант и обвел комнату сердитым взглядом: мол, пусть только кто слово скажет. — И, кроме того, мне не нравится, когда вооруженные мужчины пинают женщин.
Рука девушки поднялась было к голове, но Фриний успел перехватить ее своими костлявыми пальцами.
— Не трогай. Мне еще надо кое-что сделать. У тебя крепкая голова, но камни мостовой еще крепче.
— Ты — тот самый лекарь, который прежде служил при дворе, — вдруг сказала девушка. — Отец мне рассказывал о тебе.
Фриний улыбнулся, обнажив беззубые десны.
— Верно, он самый. И тот еще, кто… — Он умолк на середине фразы, а потом ласково спросил у нее: — А кто твой отец?
— Маннир, аптекарь.
— Я его знаю. В своем время я обращался к нему. Я у него заказывал настойки.
Девушка заплакала.
— Не знаю, куда его увели. И маму тоже. Их обоих забрали. Грозились выкинуть их из города на съедение диким зверям.
Мадра встала и обняла плачущую девушку. Кровь из ее раны капала Мадре на платье.
— А ты, стало быть, Мерет, — сказал Фриний, и девушка кивнула сквозь слезы. Старик помрачнел. — Но ведь твой отец — никакой не колдун. Похоже, Вольная Братия начала косить всех без разбору. Если так все пойдет и дальше, если они будут вышвыривать за городскую черту всякого лекаря и аптекаря, то скоро в Талскере вообще не останется порядочных работников. И кого ж тогда будут они шпынять? Сумасшедший дом. Гораздо хуже, чем в прошлый раз.
— Охота на ведьм, — буркнул Ривен себе под нос. Но вот кто настоящая ведьма, так это та, что делит теперь ложе с герцогом. При одной только мысли о ней Ривен ощутил приступ дикого гнева. Она сказала, что мы еще встретимся.
Ну уж нет. Я сделаю все, чтобы этого не случилось.
И тут до него дошел смысл сказанного Фринием.
— Стало быть, ты еще и волшебник? — спросил он. Старик на Мгновение задумался, прекратив бинтовать голову Мерет. Повязка была вся пропитана каким-то желтым снадобьем с сильным запахом антисептика.
— А что такое волшебник? — Фриний так посмотрел на Ривена, что тому даже стало как-то не по себе под взглядом этих пронзительных глаз. — Ты сам — тот, кто носит на груди знак Сказителя, но говорит так мало и с таким странным акцентом — ты волшебник? Речь твоя мне незнакома. Ты пришел из страны, о которой я даже и не слыхал.
— Ты знаешь магию? — не отставал Ривен.
— А что есть магия? — отозвался старик. — Если под моими руками кости срастаются лучше, а раны заживают быстрее, чем под руками других врачевателей; если я могу излечить хворь внутри тела простым наложением рук… Это ли магия? Если да, то она никому не причиняет вреда. А взять отца Мерет. Он лечит снадобьями, но в снадобьях его нету магии, а есть просто знание, которому он научился. А результат одинаков. Болезнь отступает. И какова благодарность? — Старик весь кипел от негодования. Но уже через секунду он спокойно вернулся к своей работе. Ривен приумолк.
Следующим заговорил Финнан:
— Вреда-то, может, и никакого, папаша, — тон его был нарочито беспечен. — Но вот в чем загвоздка: наемники скоро уже будут здесь, и вполне может статься, что на этот раз одного моего языка будет уже недостаточно, чтоб убедить их в том, что этот дом будет плохо гореть.
— Ха! — воскликнул Фриний. — Они же боятся меня, как боятся они в глубине души и всего Горнего народа.
— А по-моему, не так уж они и боятся, — задумчиво вставил Байклин. — Те, с которыми мы столкнулись на улице, явно не трепетали от страха перед своими подопечными.
— Хотя сила и оружие произвели на них впечатление, — заключил Ратаган.
Фриний закончил свою работу и с помощью Мадры поднялся на ноги.
