Ирина Дедюхова - Позови меня трижды…
Булочка застряла у Кати в горле, она закашлялась. А потом сидела такая вся какая-то. Не расстроенная, а такая… Глаза потемнели, а взгляд повернулся в себя. Казалось, что в ее глазах колышется темная ледяная вода. Даже Рае стало не по себе. А тут еще Терех зашел некстати… Довольный, главное. Чай, наверно, хотел выпить с булочкой. И Катя взглянула на него очень внимательно этими самыми глазами. Он такого взгляда, конечно, не выдержал. Да какой мужик выдержит такой взгляд? Терех вопросительно уставился на Татьяну, а она только усмехнулась как-то тоже так… Ну, он, конечно, вышел сразу. Какой мужик после таких взглядов чай пить будет? Ох-хо-хо!
Ну, конечно, потом Катя отошла. К разговору этому больше ни она, ни Таня не возвращались. Таня только в туалете сказала Рае тихонько, покачав головой: "Райка! Ты совсем простая, как советские три рубля, или прикидываешься? Больше на эту тему ни гу-гу, Рая! Я и без карт своей битой шкурой чувствую, что все эти Катюхины непонятки еще в такое нам выльются! Я эту Катю с рождения знаю. Они еще от нее кровавые сопли подтирать будут! Они думают, что у нее голова варит только на то, чтобы сделать им мягко и удобно. И мы еще с тобою слезами обольемся, когда эта Катенька начнет все вокруг крушить, как только они ее достанут!" Рая потом долго еще в туалете стояла. Думала даже. Чего Таня так про Катю думает? Как все-таки могут заблуждаться люди!
А Татьяна, жалеючи нескладную Раису, не рассказала ей, как Катя, когда Рая вышла мыть чашки, прошептала ей помертвевшими губами: "Слушай, Таня… Как ты думаешь, почему я не родилась амазонской жабой? Ведь тогда бы твой братик никому бы меня не отдал… В аренду и лизинг бы не сдавал… Он бы тогда, наверно, и относился бы ко мне по-человечески, а?"
* * *Лучше бы она эту Катю не видела вовсе. Таня испытывала сложные чувства, когда одной из первых узнала о том, что Валерий сошелся с Катькой-соплей. Хотя и для нее было полной неожиданностью Райкино сообщение о том, что именно Терех дал Катькин адресок Валерию.
Дурой Таня никогда не была. Ей не повезло с замужеством, как не повезло практически всем ее подругам. Но, царапаясь из-за детей по жизни, стараясь удержаться на ее сколькой поверхности, она не забывала ни плохое, ни хорошее. Она была благодарна Тереху, позвавшему ее среди полного безденежья на посильную работу, и Валерию, не согнавшему ее с секретарского стульчика ради какой-нибудь крашеной девицы, готовой на все. Но будто бы она не замечала легкого презрения и пренебрежения во взгляде бывшего тюремщика! С какой стати, она бы вдруг позабыла, как этот Валерий Сергеевич получал "путевку в жизнь" и образование, благодаря, отчасти, и ей. Будто бы она, на своем секретарском стульчике не прикидывала так и этак, что этот господин не голодает нынче лишь за счет предприимчивости и оборотистости ее брата, за счет денег ее отца, который по-человечески живет сейчас со старухой Кондратьевой. И, выкладывая свежие ватрушки к утреннему кофе господина Кондратьева, она в последнее время не раз подумывала с некоторым злорадством, что только Катька-сопля может по нитке размотать весь клубок их противоречивых отношений, что только она может причинить невыносимую боль этому потерявшему ценность обычных людских ориентиров господину.
Но, увидев Катю, гораздо дальше зашедшую за грань допустимого пренебрежения к собственной и чужой жизни, она впервые по-настоящему испугалась. Она знала, на что та может оказаться способной в своем отчаянии. Таня поняла, что после того, как Катя искренне позавидовала участи амазонских жаб, господам Терехову и Кондратьеву в равной мере придется поставить крест на многих надеждах на обозримое будущее.
БОНЖУР, МАДАМ! ПАРДОН, МЕСЬЕ!
Нас, детей, с этой игры и начинали к картам приучать. Садились все, бывало, в кружок, за столом после чая. Карты раздавали всем поровну. Смотреть в них нужды не было. Каждый брал из своей стопочки одну в раскрытом виде и приветствовал ее. Ага. Очень весело было. На семерки наш папенька так забавно хрюкал! На шестерку мы все пищали мышкой, восьмерки были лягушками, полагалось квакать. Королю отдавали честь, а даме говорили так тихонько, с придыханием: "Бонжу-у-ур, мадам!" Туза выкидываешь, надо по нему успеть хлопнуть ладошкой раньше брата. Валет, конечно, и был месье. Как перепутаешь что, так и сидишь со всеми открытыми картами в обнимку. Но взрослые этого не допускали, папа с мамой нарочно сами все путали. Папа хрюкал на короля, а мамочка квакала на даму. Как мы смеялись! Как смеялись!
Папа маму Неточкой называл. Мне вот даже дико представить, что папа мог когда-нибудь выпить водки и поставить своей Неточке синяк под глаз. Немыслимое дело! А маменька папу всегда по имени-отчеству, на «Вы». Как это было уважительно!
Что эти нынешние папы о любви-то знают? Ага. Знает твой папа, как же! А что же твоя мама меня погадать на него просила? Да ко мне половина мам из нашего дома за этим приходит! Что б вот этим папам самим не сказать что-то хорошее своим Неточкам, чтобы Неточки по чужим старухам не шастали? Так нет, гадости говорить они быстро выучиваются, а вот настоящие слова… Не знают они слов на каждый день. Вот я даже не помню, чтобы мои папа с мамой ссорились. Но ведь они же ссорились? Как без этого? Но там все равно были другие слова… Да-а, какие слова были! А под эти нынешние слова ссориться-то бессмысленно, как услышать друг друга под такие слова?
Видишь ли, сказать один раз про любовь тогда, когда особенно хочешь, чтобы тебе поверили, это у всякого получится. Но вашим папам почему-то не под силу каждый день проводить с женщиной так, чтобы она не кричала на весь подъезд, как Дуся Терехова, про охренелую сволочь. Чтобы хоть детей лишний раз не пугала. Что? Мамы сейчас такие? Та-ак. Карты обратно в стол складываем и топаем в подъезд. Раз мамы сейчас такие, то и ты, как будущая мама, такая же. Как не будущая мама? Ты про восьмое марта слыхала по радио? Вот! Там всех мам настоящих и будущих поздравляют, поскольку папы восьмого марта поголовно бухие и лыка не вяжут. Ну-у… Лыко такое бывает… Не про лыко речь! Сейчас пойдем в подъезд, и ты крикнешь: "Сволочь ты, Терех!" Как будущая мама.
Я-то? Не-е, я кричать такое не стану. Я вообще не мама, и никогда ею больше не буду. Чо я такое орать-то возьмусь? Такое вообще папе надо кричать, с кем деток наделала, жизнь прожила. Но раз такое само по себе уже в маме присутствует, раз мамы просто такие нынче пошли, то попробовать-то и смолоду можно, а? Ради восьмого марта и трудящихся женщин всех стран? Не получится? А знаешь, почему? Ты уверена, что у тебя будет такой папа для твоих деток, от которого ты услышишь самые лучшие, самые заветные слова… Ну-ну! Жди! Только от кого этому папе тем словам было научиться-то? Сам по себе придумает? Так на это у них ни души, ни придумки не хватит… На день-два, кто же спорит? А на каждый день… Бонжур, мадам! Пардон, месье!
