Александр Казанцев - Пылающий остров
Для осуществления этого плана необходимо следующее:
1. Во что бы то ни стало, любой ценой, достать требуемый для сверхаккумуляторов радий-дельта, необходимый для создания защитного слоя. Как мы знаем, все мировые запасы этого элемента, добытые в свое время профессором Клёновым, принадлежат лично ему, но по известному стечению обстоятельств находятся в руках главы мировой военной фирмы и знаменитого Концерна спасения Фредерика Вельта. Раз радий-дельта нужен, надо будет его достать, поручить это дело людям надежным, а такие, я думаю, у нас найдутся. Так…
2. Все энергетические ресурсы коммунистических, а возможно, и части капиталистических стран(они ведь в этом тоже заинтересованы)следует уже сейчас подготовить к тому, чтобы созданные в будущем аккумуляторы насытить достаточной для наших задач энергией…
Министр стал теперь расхаживать около стола, опустив голову и время от времени взмахивая левой рукой с протянутым указательным пальцем. Казалось, он диктовал разработанную диспозицию военного сражения.
— 3. Пока радия-дельта нет, пока он для целей спасения человечества не попал еще в наши руки, следует аккумуляторы все же строить, чтобы покрыть их защитным слоем впоследствии. Времени не терять. Так.
Василий Климентьевич остановился и, глядя на полковника Молнию, продолжал:
— 4. Пушку иадо начать сооружать, не упуская ни одного часа, ибо разрежение атмосферы скоро начнет себя проявлять. По некоторым проведенным подсчетам, место прицела должно находиться в Средней Азии, в пустыннейшей местности. Это выгодно для расположения огневых точек: выстрел будет удален от жизненных центров страны. Но зато появляются многие трудности, которые следует преодолеть. Создадим строительство, которое по месту очага пожара назовем «Аренидстрой». Придется победить пустыню и построить пушки в нужный для человечества срок. Вот тот путь, который впору и по плечу коммунистам. Его и должны избрать коммунистические страны. Так. Но это не все.
Министр стал медленно набивать трубку. Он курил очень редко. Давно уже не видели Сергеева с его неразлучной когда-то трубкой. Заметив общее внимание к своей трубке, Василий Климентьевич улыбнулся, потом стал серьезным и продолжал:
— Полковник Молния приводил нам военную поговорку, но я тоже военного дела еще не забыл. «Наступления не начинай, не подготовив позиции для отхода». Надо идти в атаку, бросить в бой все средства, но следует считаться также с возможной неудачей и быть к этому готовым. Надо помнить, что как бы ни повернулась борьба, человечество не должно прекратить существование. Поэтому для нашего боевого плана надо предусмотреть резервные позиции, и если даже в бою мы погибнем и не сумеем предотвратить сгорания всей атмосферы, то дети наши должны жить. Убежища для них должны быть созданы. Вот почему, отдав все силы на осуществление плана Молнии и Кленова или какого-нибудь другого, направленного на активную борьбу, одновременно для спасения молодого поколения должны быть подготовлены пещеры: Залугская, Кунгурская, Курманаевская, Улан-Удэйская и другие. Право на сохранение жизни, во всяком случае, должно принадлежать детям, которые будут обслуживаться лишь минимальным количеством взрослых. Так. Борьба за жизнь для всех и безусловно жизнь детям — вот только таким образом могут поступать коммунисты.
Глава III
ФЛАНЕЛЕВЫЙ МЕШОЧЕК
Закончив свой злополучный рейс на остров Аренида, боцман Эдвард Вильямс вернулся в Англию.
Мимо окна вагона промелькнули лондонские пригороды с их прославленными коттеджами, садиками, парками, лугами — с великим синтезом городской и деревенской жизни. Потом помчались бесконечные корпуса похожих друг на друга зданий.
Медленно поплыло целое море из тысяч и тысяч крыш, на которые ежедневно оседает семьдесят две тысячи английских фунтов сажи и копоти. Именно этому обязан истинный, а не задуманный архитекторами цвет всех лондонских зданий.
Наконец мистер Вильямс вышел из-под арки вокзала Чаринг-Кросс и оказался в центре города.
Дядя Эд свято верил в благопристойность всего, что происходит в доброй старой Англии. Здесь всегда царил порядок, чтимый, как английские традиции, древний и прочный, как башни Тауэра, и такой же деловитый, как зажатая доками Темза, где на одну пинту воды приходится полтора фунта товарных грузов. Поэтому мистер Вильямс был несколько озадачен движением всех экипажей и пешеходов в одну сторону по всей ширине улицы. На его недоуменный вопрос джентльмен в мягкой шляпе с короткими полями торопливо ответил:
— В Гайд-парк, сэр. Оттуда — на Трафальгар-сквер. Назревают события.
Потом он исчез между старинной формы лимузином, напоминающим графскую карету, и каплевидным, словно стелющимся по мостовой спорткаром.
Мистер Вильямс стал задумчиво набивать всегда пустую трубку. Его прижали к грязно-серой стене трехэтажного здания с восемнадцатью подъездами восемнадцати квартир.
«Чем же теперь заняться? Зачем я приехал сюда? — подумал дядя Эд. — Не жалеть же сушу или воздух одному из славных моряков, открывших и завоевавших для Соединенного королевства полмира! Уж если что и стоит пожалеть, так это море! И зачем только притащило меня в этот город, где волнения на улицах не меньше девяти баллов! Пусть кошка научится плавать, если течение не увлечет меня с собой!»
Дядя Эд так и не закурил своей трубки; он только переложил ее в другой угол рта и отправился вместе со всеми, никого ни о чем не спрашивая.
Толпа стекалась к огромному лугу Гайд-парка. Она зажала между деревьями, окаймлявшими луг, стадо овец, мирно пасшихся здесь, в центре Лондона. Траву Гайд-парка, которую разрешалось мять каждому англичанину, вытаптывали сейчас миллионы ног. То здесь, то там над толпой возвышались переносные трибуны, на которых жестикулировали и кричали ораторы.
Мистер Вильямс не мог услышать ни одного слова, пока к нему на помощь не пришла сама толпа, начинавшая повторять восклицания ораторов:
— На Трафальгарскую площадь! На Трафальгарскую площадь!
Толпа стала покидать Гайд-парк, освобождая его для мирных, ни о чем не заботящихся овец.
Небо приблизилось к земле, стало клочковатым и грязным, почти осело на темные крыши, как разновидность копоти или сажи.
Дядя Эд поднял воротник. Дождь стал стекать по шее на спину.
Двигаясь от Гайд-парка к Трафальгарской площади, люди уже не молчали.
Невдалеке от дяди Эда шел высокий седой джентльмен без шляпы. Время от времени он оборачивался назад и кричал:
