Владислав Крапивин - Голубятня на желтой поляне
Гость задумчиво похлопал по столику узкой ладонью.
— Пришлось, Ярослав Игоревич… А почему бы и нет? Мы же не враги. Нас столкнули роковые обстоятельства, но, если разобраться, нам совершенно нечего делить в этом мире. Мы можем жить, не мешая друг другу и даже помогая…
— Да? — ровным голосом сказал Яр.
— Я понимаю… Были горькие эпизоды, были потери… Но в итоге вы оказались победителями! Ярослав Игоревич! В последнем конфликте вы ликвидировали одного из наших… гм… представителей. Хотя со всех точек зрения он был неуязвим.
— Сам полез, — подал голос Чита.
— Разумеется! — воскликнул «профессор». — Кто же спорит, что ваши действия были логичны и справедливы!
— Мы звали его «Наблюдатель», — без улыбки сказал Яр. — По-моему, он был большой дурак.
— Безусловно! — весело согласился «профессор». — Безнадёжный болван. Это и понятно, всего единица… Не его жаль, а то, что он так бездарно провалил манёвр. А главное, что не успел проинформировать нас, какое оружие вы применили. Казалось, что такого оружия не существует. Увы, оно есть, и нас это до сих пор озадачивает. Говорю вам это вполне откровенно.
Яр незаметно взглянул на Читу. Чита смотрел на верхушку ёлки. Но губы у него чуть шевельнулись.
Яр с усмешкой спросил:
— А что значит «единица»? Какая-то мера интеллекта?
— В известной степени… Если интересно, я могу пояснить.
Яр сел поудобнее, давая понять, что ему интересно.
— Видите ли, мы во многом отличаемся от гуманоидных цивилизаций, к которым принадлежите вы, — доброжелательно и чуть печально сказал гость.
— Это заметно, — с ехидцей отозвался Яр. Его тоскливое беспокойство приутихло, и теперь ему было по-настоящему любопытно.
— Я имею в виду не мораль и не цели нашей деятельности, а чисто физическую сущность, — терпеливо разъяснил «профессор». — Наша осознавшая себя общность состоит как бы из атомов разума. Из сгустков энергии мысли… Есть представители, которые, как простейшие молекулы, состоят из одного такого атома. А есть «молекулы», напоминающие колоссальные скопления… Я, конечно, упрощаю, чтобы объяснить доступнее…
— Вы объясняете вполне популярно, — сказал Яр. — А позвольте поинтересоваться: сколько этих самых сгустков разума заключено лично в вас?
«Профессор» улыбнулся, как улыбаются взрослые, когда слышат бестактный вопрос ребёнка. Но ответил почти без задержки:
— Не вижу смысла скрывать: семьсот двадцать девять.
— Ого, — сказал Яр.
— Чего ж такое неровное число? — высказался наверху Алька. — Хотя бы до семисот тридцати дотянули…
— Число ровное, — вежливо объяснил «профессор». — Просто у нас другая система, не десятичная.
— Тогда ещё вопрос, — жестковато произнес Яр. — Как прикажете вас именовать? Чин у вас, очевидно, не рядовой. Не хотелось бы использовать прозвища или местоимения.
Гость кивнул:
— Зовите меня Магистр. Это в какой-то степени будет отражать истину.
— Тогда к делу, Магистр, — сказал Яр.
2Пока они говорили, Чита вынул из кармана мячик. Мячик был синий с белыми полосками. Чита рассеянно играл им: легонько бросал об пол у своих ботинок и ловил на уровне пояса. Удары мячика были негромкие: туп… туп… туп… Особенно слышны они были, когда в разговоре наступала пауза.
— Тогда к делу, Магистр…
Магистр молчал. Собираясь с мыслями, он морщил лоб. Кожа на лбу его была совершенно человечья, не то что на глазированном лице Тота.
Вспомнив про Тота. Яр с усмешкой сказал:
— Надеюсь, вы не собираетесь уговаривать меня вернуться на крейсер…
— Упаси господи! С чего вы взяли?
— Тот уговаривал.
— Тогда были иные обстоятельства… К тому же Тот не отличался гибкостью ума, всего двадцать две единицы. Хотя был исполнителен и точен.
— Был? — сказал Яр.
— Да… Его кончину вы тоже можете отнести к числу ваших побед.
— Что же с ним случилось?
Магистр усмехнулся и шевельнул мохнатыми бровями.
— Бедняге Тоту запала в мозги ваша идея, что каждый человек — это целая галактика. Возможно, для вас это была просто фраза, но он на ней свихнулся. Он не смог опровергнуть эту идею логически, утерял смысл существования и распался… Видите, я от вас ничего не скрываю, Ярослав Игоревич. И от ваших друзей… И я надеюсь на ответную откровенность.
— Гм… — сказал Яр.
— Что «гм»? — спросил Магистр с чисто человечьей досадой.
— Смотря какая откровенность, — объяснил Яр. — Если вы захотите узнать об оружии, которым грохнули Наблюдателя…
— Да упаси господи! Ярослав Игоревич, я же понимаю!.. Да и зачем нам это? Мы не собираемся воевать с вами, это во-первых…
— А во-вторых?
— Ну… не сочтите за дерзость, но вы же, наверно, догадываетесь: в случае крайней необходимости мы сможем перемешать с космической пылью всю Планету. Вместе со всеми, кто на ней находится, и с вашим оружием…
«Тихо, — сказал себе Яр. — Тихо. Только не горячись…»
Он помолчал и сдержанно улыбнулся.
— Вы в чём-то сильны, — сказал он. — А в чём-то очень опрометчивы и наивны. Почему вы решили, что мы дадим вам перемешивать Планету с пылью? Вы же не знаете наших сил и наших возможностей…
«Ну и нахал я, — ахнул он про себя. — Что я могу?»
— Но, Ярослав Игоревич… — снисходительно начал Магистр.
— Что «Ярослав Игоревич»? Ярослав Игоревич уже не тот лопоухий новичок на Планете, каким он был летом. Он больше не уповает на семизарядные пистолеты устаревшей системы «викинг». Он уже кое в чём разобрался. И, кстати, успел кое-что посчитать. Ваши фокусы с нашествиями, извержениями и прочими грандиозными мероприятиями повторяются с периодичностью в двенадцать-тринадцать лет. Чтобы сделать очередную гадость, вам надо сперва подкопить энергии. А чтобы размолоть Планету — тем более. Да и размалывать её — себе дороже. Что будет с вашими базами, с производством гипсовых манекенчиков? Один вокзал на побережье чего стоит! Не так ли, Магистр?
Магистр нерешительно мигал, и смотреть на это было приятно.
«Вот сейчас я его неплохо зацепил, — подумал Яр. — Но всё же нельзя так. Пока нельзя…»
Магистр сказал без особой уверенности:
— Вы же не знаете… У нас есть другие способы.
Яр коротко зевнул. Кажется, это получилось нарочито, но Магистр не заметил. Яр заговорил опять:
— Не будем пугать друг друга. Способы есть и у вас, и у нас. Но, может быть, перейдём к вашему делу?
— Я этого и хочу! — обрадовался Магистр. Потом замялся, оглянулся на Читу. — Простите… Не мог бы мальчик перестать стукать мячиком? Меня это отвлекает.
