Е Войскунский - Экипаж Меконга
Вот что писал старик:
"По праву отеческому должен бы в первых строках преподать тебе некую нотацию, сиречь поучение: пошто своим вольномыслием на дом отеческий злое навлек. Однако ж не возмогу на тебя иметь сердца, ибо ведаю, каков ты, и мыслям твоим не супротивник. К тому ж хвораю я и об одном молю господа твоего возвращения из дальних морей дождаться.
Изложу кратко о напастях, посетивших дом наш не волею божиею, а единственно от злого умыслу иных людишек.
Из приятелей твоих бывших ведом тебе конешно князь Курасов. Благонравием и почтительностью оный Курасов ныне до чинов дошел и, как слышно, к тайной канцелярии некое причастие имеет. По злобе ли на тебя может, какое амурное ривалите меж вами было или еще по какому резону, только донес он на тебя, Арсюша, все, что ты по отроческой горячности не таясь сказывал и какие книги читывал. А по тому доносу нагрянули в Захарьино служивцы и, обыск учинив, весь дом кверху дном поворотили, разыскивая якобы крамольные бумаги.
Только сдается мне, что иное им потребно было. Ибо таковых бумаг не нашед, оные псы в особливой нашей горнице с превеликим тщанием рылись и електрические машины кругом обсматривали, а известную тебе рукописную повесть о индийском вояже моего деда, а твоего прадеда, Федора Арсентьевича, с собою унесли, такоже и прехитрый нож его..."
Дочитав до сего места, Арсений дернулся в кресле. Сквозь загар проступила бледность.
- Неужто печальная весть? - участливо спросил Григорий Иванович.
- Батюшка хворает, - сказал Арсений. И, достав красный фуляр из кармана, вытер взмокший лоб...
В начале июня 1818 года - без малого через три года! - "Аскольд" вошел на большой рейд Кронштадтской гавани.
На другой день, спозаранку, камердинер доложил князю Курасову, что желает его видеть лейтенант Матвеев. Князь сидел в халате, с намыленными щеками, отдавшись во власть брадобрею.
- Скажи, нет дома, - велел он.
Послышался шум, камердинеровы вопли. Распахнулась дверь, и на пороге встал Арсений, загорелый до черноты, в мундире, при шпаге. Курасов оттолкнул руку брадобрея, медленно поднялся, стирая со щеки мыльную пену. Арсений устремил на него горящий взгляд:
- Так-то, князюшка, встречаешь старых друзей?
- Подите прочь, сударь, - холодно молвил князь. - И благодарите всевышнего, что легко отделались в вашей крамоле...
Арсений положил руку на эфес шпаги, проговорил со сдержанным бешенством:
- Извольте сей минут вернуть мне сувениры, взятые в отцовом имении!
Узкое лицо князя стало белее кружевных манжет. Он медленно отступил к задернутой пологом постели, потянулся к шнуру - позвонить... В два прыжка Арсений подскочил к нему с выхваченной шпагой.
- Ну, тать ночная! - крикнул он.
Брадобрей с визгом выбежал из комнаты.
Князю стало не по себе. Спотыкаясь на словах, он признался, что те сувениры после обыска были отданы графу де Местру, бывшему сардинскому посланнику...
- Где проживает езуит? Сказывай живо!
- В прошлом году граф покинул Россию, - сумрачно ответил Курасов. - Где он сейчас, мне не ведомо...
Недолго пробыл Арсений в Петербурге. Подав прошение об отставке, уехал в Захарьино.
Прошло три месяца с лишком.
Теплый сентябрьский день угасал. В небольшом белоснежном ломе, стоявшем средь сада на окраине одного североитальянского города, зажигали свечи. Их колеблющийся свет отражался в темно-красных панелях, что опоясывали стены кабинета. Возле изящного стола, опершись на него, стоял худощавый старик в черном. Он рассматривал пергаментный лист, близко поднеся к глазам. Другой человек, несколько помоложе и дороднее, ожидал, стоя в сторонке.
Старик положил пергамент на стол и сказал:
- Мои друзья не ошиблись, рекомендовав мне вас и вашу ученость. Я доволен вашей работой, синьор.
Ученый с достоинством поклонился. Старик достал из ящика стола кошелек:
- Вы оказали большую услугу ордену.
- Ad majorem Dei gloriam, - проговорил ученый, принимая кошелек. Желаю графу спокойной ночи.
Старик отпустил его. Затем кликнул слугу, велел запереть все засовы в доме и затопить камин: на старости лет граф де Местр стал сильно зябнуть.
Он сел за стол и еще раз просмотрел пергамент. Он был доволен: старой загадке, вывезенной из холодной России, дано превосходное толкование. Настанет великий лень - и слава ордена Иисуса воссияет, как никогда прежде. Он, граф Жозеф де Местр, не зря потрудился на долгом своем веку...
Где-то неподалеку прозвучал и оборвался цокот копыт по каменистой дороге.
Граф открыл резной ларец, извлек оттуда рукопись, свернутую и перевязанную лентой, и нож с костяной рукояткой. Затем из ларца же вынул один за другим три железных ящичка. Полюбовался их сверкающими гранями. Опытный туринский мастер сработал их по его заказу, и на каждом резец оставил четкие буквы - начальные буквы великого девиза: "AMDG".
А ниже - графская корона и его, Жозефа де Местра, инициалы: "JdM".
Он положил свернутую рукопись в один из ящичков и пробормотал при этом:
- Источник.
Затем осторожно взял нож за рукоятку и отправил его во второй ящичек:
- Доказательство... А это, - он аккуратно сложил пергамент, оставленный синьором ученым, - это будет ключ тайны...
Внезапно он оглянулся на темное окно: показалось, будто хрустнул песок под чьей-то ногой... Нет, все тихо.
Граф положил "ключ тайны" в третий ящичек. Осталось толь-ко закрыть крышки и велеть зачеканить. Но он медлил. Придвинул к себе чистый лист бумаги и начал писать послание одному из друзей. Он любил писать длинные письма и достиг в этом многотрудном жанре изрядного искусства.
Перо на разбеге строки брызнуло чернилами. Граф поморщился. И верно, куда удобнее писать этими новомодными грифелями, заделанными в дерево.
Снова шорох за окном. Привратник бродит там, что ли?..
Граф подошел к окну, распахнул его - и отпрянул с коротким криком. Из тени старого граба на него смотрел человек в плаще и широкополой шляпе. В следующий миг незнакомец перемахнул через подоконник. Он был смугл и молод, темные глаза его смотрели яростно...
- В вашем доме, граф, бдительная стража, - сказал он по-французски. Мне не оставалось ничего иного, как прыгнуть через забор. Успокойтесь, я не разбойник.
- Кто вы такой, сударь? - спросил де Местр, несколько оправившись от испуга. - Что вам нужно в моем доме?
- Я Матвеев. И этим сказано то, что мне нужно.
Желтое лицо де Местра перекосилось. Вдруг с неожиданной для его старого тела прытью он метнулся к столу, к ящику с пистолетами.
- Ни с места, граф!
Из-под плаща незваного гостя на де Местра уставился черный зрачок пистолета. Граф отступил на шаг. Поняв, что дело проиграно, старый иезуит заговорил ласковым тоном:
