Александр Белоткач - Дм Мой или Шанс №2
А когда вернулся-таки наконец, наш шеф, его сопровождали человек 15 ребят из нашего отдела.
20
Место для проштрафившихся патрульных именуемая просто губа, было самым обычным жилым модулем, состоящим из одной комнаты, совмещенного санузла и маленького камбуза с полагающейся мебелью. Здесь была вполне нормальная кровать, пара кресел, небольшой шкаф и круглый стол. На кухне было столь же небогато, но вполне себе терпимо. В сравнении с той каморкой, где я провел эти полдня, это просто люкс. Поужинал я тем, что дом послал, то есть, заказав в доставщике стандартный ужин. После короткого сигнала в приемном окне появился поднос, на котором было две тарелки с приятным на вид и запах содержимым, а также стакан обычного чая. Съев первое, нечто напоминающее борщ украинский, я приступил ко второму. Обычная гречневая каша, была тоже вполне себе ничего, а вот чай оказался больше похож на компот, такой же приторно сладкий, с запахом каких-то экзотических фруктов. Поужинав в одиночестве, что было для меня весьма непривычно, я отправился на боковую. Однако уснуть мне не дали. Без стука заявился Лукьян, и прямо с порога начал костерить меня, на чем свет стоит:
— Ну, Ал! Я знал, что ты оторва! Но что б на столько! Тебе чего больше всех надо что ли? На кой тебе сдались эти уроды? Не мог мимо пройти? Герой недоделанный! Ты знаешь, что дружки этих ублюдков поклялись посчитаться с тобой? А они поверь, слов на ветер не бросают! И то, что Приторий забрал тебя к нам, это лишь отсрочка.
Я, слушая этот поток красноречия моего инструктора, понимал, что наш разговор с Приторием пока остается конфиденциальным. Иначе этот ругающий меня сейчас, молодой совсем на вид парень с взглядом столетнего пройдохи, говорил бы совсем другое.
Пусть Лукьян и был в некоторой степени сторонником метода невмешательства, но сволочью он не был. И я уверен, окажись он на моем месте, этих уродов ждала бы смерть страшная и лютая. Лукьян был человеком серьезным и решительным, и произвола не терпел, так что я, молча дослушав эту длиннющую тираду, тихо сказал:
— Лукьян. Ты знаешь меня уже не один день. И наверное, сделал на мой счет некие свои выводы? Так вот. На твой взгляд мог бы я ударить в полную силу невиновного человека? А бил я их поверь, на погашение. Да видно рефлексы все же не позволили работать до упора. Привычка сдерживаться у меня еще от туда. Вот они и остались живы. Так как ты считаешь?
Этот мой вопрос, а главное тон с которым он был задан, остудил горячность Лукьяна. И он чуть помедлив, ответил:
— Так я не понял! Они же ее не успели попортить? За что ты их тогда? Якобы за вероятную возможность? Ничего не пойму! Какая муха тебя укусила?
— Прости Лукьян! Придет время, и ты все узнаешь. Полной картиной событий владеет, кроме меня, один лишь Приторий. И когда он посчитает нужным, он тебе все расскажет. А пока, я прошу верить мне на слово. С этими уродами я поступил единственно достойным образом. И пусть они благодарят моего дядю Ваню, который вбил мне в подкорку, что ценность человеческой жизни превыше всего. Иначе их бы уже отправили в утилизатор.
Я был очень серьезно настроен, не позволить каким-то глупым предположениям встать между нами. И Лукьян все понял.
— Ты знаешь Ал! Вот вижу я тебя сейчас, салага салагой! А в чем-то ты сильнее меня! Чувствуется в тебе стержень. Ох и непросто тебе будет здесь! Ох и непросто! Вот и сейчас, вроде ерунду говоришь. А я верю! И подсказывает мне чуйка моя. Не обошлось тут без подарков дома! Так? Вижу-вижу! Не говори! Это дело такое. Многие долго таятся. Но будет желание, похвались! А я с тобой порадуюсь!
Мы еще долго сидели с этим замечательным парнем, обсуждая предстоящий суд и мои дальнейшие перспективы. Лукьян принес с собой красивую бутылку коньяка, которую мы уговорили с ним в три захода.
Я впервые так набрался, ведь за все время здесь в доме пить спиртное в серьезных дозах я не пробовал. Не тянуло как-то. А тут, за тяжкими думами и за долгими разговорами, не заметил как окосел. Лукьян тоже здорово набравшийся, все повторял:
— Не переж-жи-ва-ай. Все-е буде-ет и-ик… норма-ально. И вообще, Алекс. Мы тебя здесь все-е люби-им. А осо-обенно Шерри. Она про-осто втреска-алась в тебя.
О чем мы там дальше говорили с ним, не отложилось в памяти. И как отключился, я тоже не помню. Лукьян, видно, имеющий больший опыт в таком непростом деле, каким-то образом дотащил меня до кровати, и даже укрыл одеялом, чтобы бедный Алекс не замерз ненароком.
Проснувшись на следующий день, я долго не мог понять, что же вчера было, откуда у меня такая страшная головная боль, и тошнит так, словно мухоморами объелся. Но постепенно придя в себя, приняв холодный душ и слегка посвежев, я сидя за чашкой чая, (на этот раз именно настоящего черного), все-таки вспомнил вчерашние посиделки. Пьяную физиономию, горящие глаза и яростные жесты громко разглагольствующего Лукьяна.
На душе было муторно. А в голове царил непроницаемый, какой-то фатальный туман. Казалось, мозги обидевшись на хозяина за вчерашнее, отказались напрочь работать.
Утром ко мне так ни кто и не явился, и лишь к обеду пришла Шерри.
Оказывается, это золотце решила меня побаловать, и с утра лепила для меня самые настоящие, любимые мои пельмени. Дело в том, что сколько я не пробовал, и сколько мы с Шерри не пытались, кухонный модуль отказывался выдавать такое блюдо. Вместо пельмешек на выходе получалось что угодно, но только не то что нужно.
И вот однажды, от нечего делать я решил попробовать сделать все так, как привык еще там на земле, то — есть старым безотказным способом, налепить их ручками. Заказав в модуле полусырой фарш средней жирности, и самого обычного теста, я обнаружив здесь же в шкафу все необходимое, закатав рукава стал к разделочному столу. За этим благородным занятием и застала меня, привыкшая уже к роли моей личной кухарки — Шерри. Сказать, что она удивилась, это значит не сказать ничего. Она как вбежала на кухню с какой-то фразой, так и замерла посреди всего этого безобразия, что я учинил тут.
С минуту она глядела круглыми от удивления глазами, и лишь затем спросила:
— Ал. А что это ты тут делаешь?
Я, объяснив ей, что там, в той жизни это было моим любимым блюдом. И что я очень соскучился по той кухне. И когда моя Шерри, убедилась, что со мной таки все в порядке, и мне не нужно срочно вызывать мед кибера, она быстро ухватив несложные движения, стала активно помогать.
И не проходило одной недели с тех пор, что бы мы с ней не лепили вместе, эти смешные ушки, как называла их Шерри.
Ну а я всегда заказывал к горячим, только с плиты пельмешкам, различных соусов и майонезов. Так что это была настоящая радость моей души. И Шерри зная это, решила сегодня тоже устроить мне маленький праздник.
