Юрий Тупицын - Дальняя дорога
— Начнём, пожалуй? — спросил он, обращаясь не столько к эксперту, сколько к невидимому Лорке.
— Начнём! — бодро ответил Соколов, лишь теперь начиная по-настоящему волноваться.
— Секунду! — послышался голос Федора. — Отойдите от щупа на всю длину кабеля. Сколько это будет, двадцать метров?
— Ровно двадцать, — подтвердил Хельг уже в движении, он понимал, что спорить с командиром бесполезно. — Бережёного — Бог бережёт, — пояснил он негромко Соколову, который старательно вышагивал рядом с ним.
Когда кабель, связывающий щуп с генератором, был полностью размотан, Лорка приказал:
— А теперь опусти катер, но не приземляй его — подвесь в полуметре от поверхности.
— Надо ли? — усомнился Виктор.
— Надо. На-до!
— А не боишься остаться без связи с нами? — корабль находился вне зоны прямой видимости с поверхности глобулы, поэтому снижение катера нарушало связь.
Было слышно, как Лорка усмехнулся.
— Да уж как-нибудь перетерплю. Действуй!
Соколов невольно поднял голову. Проблесковый рубиновый огонёк, мерцавший среди недвижных звёздных искр, дрогнул и начал стремительно падать вниз. Скоро в лунном свете белой звезды обрисовались контуры космокатера, уже замедлявшего своё падение. Ещё несколько секунд, и катер завис над поверхностью глобулы в трех шагах от космонавтов.
— Ну, поехали? — обернулся Виктор к Соколову.
— Поехали. — Виктор включил генератор импульсов. И… ничего не произошло! Через пять секунд, как это и было предусмотрено программой, генератор выключился. И опять ничего не произошло. Щуп, который теперь работал не как передающая, а как приёмная антенна, выдавал те же ритмичные колебания с частотой в пять с половиной герц. Прошло секунд тридцать, и Соколов недоуменно пожал плечами, однако же Виктор поднял руку и пригласил эксперта подойти поближе. Кивком головы Хельг показал на индикатор, который держал в руке.
— Амплитуда колебаний растёт, — почему-то шёпотом сказал он. — Медленно, почти незаметно, но растёт.
Соколов присмотрелся и уточнил.
— Со спадами.
— Верно, Александр Сергеевич, со спадами и провалами.
Они погрузились в изучение характера колебаний. Соколов, на мгновение оторвавший взгляд от индикатора, вдруг замер в неудобной позе, неверным движением показал на горячую точку, в которой был установлен щуп, и выдавил:
— Та… Там!
Хельг вскинул голову. Поверхность глобулы в горячей точке словно ожила, вспучиваясь, будто резиновая, плоским пузырём около метра диаметром, и снова опадая. Это настолько выходило за рамки обычного и даже просто допустимого, что космонавтов поразил некий психологический шок. Они не ужаснулись, не взволновались, а просто, не вполне веря своим глазам, ждали, что же будет дальше. Пузырь корчился, образуя ассиметричные вздутия величиной в арбуз то в одном, то в другом месте колышущейся как трясина поверхности. Соколову даже чудилось, что он слышит натужное пыхтение и уханье, будто кто-то старается поднять непомерную, смертную тяжесть, старается и никак не может. И вдруг, как бы нащупав самое слабое место, вздувшийся сгусток-арбуз стал быстро, в форме пузырчатой колонны, постепенно утолщавшейся у основания, расти, покачиваясь из стороны в сторону. Соколов почувствовал дурноту, которую приписал острой необычайности происходящего, но в тот же миг боковым зрением уловил близкую вспышку. Он сразу понял, что Хельг выстрелил из лучевого пистолета. «Зачем?» — мелькнула мысль. Лучевой импульс обрушился на шарообразную верхушку тянущейся вверх уродливой колонны. Она вспыхнула, точно её осветили изнутри мощным прожектором. Верхушка колонны беззвучно взорвалась, рассеявшись в пространстве облаком быстро расширяющегося газа. Остальная её часть рассыпалась, точно куль вытряхнутого песка. В тот же самый миг Соколов испытал новый, гораздо более сильный приступ дурноты. В этом мире без тяжести упасть было невозможно, к тому же гравитоподошвы цепко держались за поверхность глобулы, но тело эксперта обмякло и повисло, точно оно было резиновым и из него выпустили воздух. В голове вяло, уже угасая, шевельнулась мысль об инфрачастоте в пять с половиной герц, о таинственной гибели людей на Кике и о том, что объективная устойчивость Виктора к инфраколебаниям повыше, чем его собственная. Что-то рвануло Соколова вверх и в сторону, дурнота тут же рассеялась как ночной кошмар, и эксперт понял, что Виктор попросту поднял его и швырнул в катер. Вслед за тем Хельг, Соколов успел заметить его злое, искажённое напряжением лицо, акробатически взлетел на место водителя, задвинул фонарь, задрал нос космокатера и выжал ходовую педаль — глобула тут же начала проваливаться, падать вниз. Соколов туповато и счастливо улыбнулся Виктору и совершенно неожиданно для себя и для своего напарника потерял сознание — будто заснул. Он и правда заснул через какую-нибудь секунду-другую, ибо принадлежал к тому довольно редкому и счастливому классу людей, у которых обморок длится недолго, не оставляет дурных последствий, а сразу переходит в глубокий сон.
Очнулся Соколов из-за того, что ощутил какой-то резкий, хотя далеко не неприятный запах. Он дёрнул головой, поморщился, чихнул и пришёл в себя окончательно. Звезды над головой, рядом улыбающееся лицо Виктора, забрало гермошлема откинуто. Соколов похлопал глазами, вспомнил, что случилось, и, выпрямившись, глянул вниз, через борт космокатера: там серела и слегка искрилась, разрисованная чёрными иероглифами теней, поверхность четвёртой глобулы. Катер висел над ней довольно низко, присмотревшись, Соколов разглядел даже вымпел, который сам и устанавливал, неподалёку — кратер, углубление двухметрового диаметра с валом сыпучих материалов вокруг. Брови эксперта нахмурились.
— Это здесь? — спросил он и движением рук и пальцев показал, как росла и корчилась колонна.
— Здесь, — подтвердил Виктор и не без ехидства добавил: — Ну и владения вы себе отхватили, Александр Сергеевич!
Соколов покачал головой.
— Да уж! Ведь и во сне не пригрезится такое. — Он снова уткнул голову в боковое остекление, посмотрел на кратер и повернулся к Хельгу. — Но что это было? И где посылка?
Виктор показал пальцем вниз.
— Там, в кратере. По крайней мере часть её.
— Почему часть? И что все-таки это было? А может быть, и не было, может быть, мне это почудилось?
— Было, Александр Сергеевич, было.
Соколов сосредоточенно смотрел на Виктора.
— Слушайте, — вдруг сказал он удивлённо, — а ведь вы спасли мне жизнь, а?
Виктор улыбнулся, показав полоску белых зубов, и мягко возразил:
