Филип Фармер - Магический лабиринт
Главной проблемой была переправка тяжелых мешков. Оставалось, похоже, одно: выкинуть из них все, кроме самого необходимого. Но распаковать их на узком выступе было не так легко. Прибегли к взаимовыручке: один держался за скалу, а другой или другая разгружали его поклажу. При этом одни вещи летели в море, а другие складывались на карниз.
Выбрасывалось все, кроме ножей, огнестрельного оружия, боеприпасов, теплой одежды, продуктов и фляг. Часть всего этого укладывалась в Граали. Алисе и Афре, как самым легким, предстояло перенести в своих котомках оставшиеся вещи Бартона и Нура.
Джо спросил Бартона, брать с собой надувной каяк или нет. Бартон сказал — брать. Но поскольку вес Джо слишком велик, пусть его мешок возьмет де Марбо. А француз разделит свой багаж между Грумз и Тай-Пеном.
Бартону хотелось, чтобы титантроп переправлялся без груза. Пока что клинья сидели крепко, но неизвестно, как они поведут себя при нагрузке в восемьсот фунтов.
Все, один за другим, постепенно переправились на ту сторону — остались только Ах-К'ак и Джо. Майя, совершая переход, вбил каждый клин покрепче.
Джо осушил свою громадную флягу, положил ее на карниз и крикнул:
— Я хочу перейти побызтрей! Не зтану возитьзя з портупеей!
Переправлюзь на руках. — Он ухватился за веревку у первого клина и двинулся вперед, быстро перебирая своими длинными руками и упираясь коленями в скалу.
На середине пути раздался треск, и один клин выпал из гнезда. Джо на миг застыл, потом протянул руку к следующему клину и ухнул вниз, держась за веревку и раскачиваясь, как маятник, что вот-вот остановится.
— Держись, Джо! — крикнул Бартон.
Раздался общий вопль — это выпал второй клин, а за ним посыпались остальные.
Ревущий Джо Миллер в белом, как саван, плаще опять, как когда-то, упал в темные морские воды.
ЧАСТЬ ТРИНАДЦАТАЯ
Бартон плакал наравне с другими. Он был привязан к великану, даже любил его. Со смертью Джо группа лишилась солидной доли мужества, бодрости и силы.
Через некоторое время все осторожно развернулись и продолжили свой медленный, опасный спуск. Спустя шесть часов они остановились для еды и сна. Спать было трудно — приходилось лежать на боку, опасаясь скатиться вниз. Все подложили себе под спину пистолеты, надеясь проснуться от этого в случае перемены положения. Справлять нужду тоже было нелегко. Мужчины еще могли помочиться, став лицом к пропасти, хотя ветер постоянно относил брызги назад. Женщинам приходилось свешивать заднюю часть за край, надеясь на лучшее.
Стыдливость при этом проявляла одна только Алиса, требуя, чтобы другие отворачивались, пока она облегчается. И даже тогда чужое присутствие стесняло ее. Но туман порой сгущался, обеспечивая ей уединение.
У всех было невесело на душе — смерть Джо Миллера по-прежнему тяготела над ними. Нельзя было не думать и о том, что этики, возможно, нашли пещеру и запечатали ее.
Шум волн у подножия горы стал громче. Путешественники спускались вниз в сплошных облаках; скала и карниз стали еще мокрее. Наконец Бартона, шедшего во, главе, окатило пеной, и грохот прибоя ударил в уши.
Бартон остановился и посветил вокруг фонариком. Карниз уходил в темную воду. Впереди виднелась осыпь — а за ней, если верить Пахери, должен находиться вход в пещеру.
Он сообщил остальным о своем открытии и вошел в воду до колен. Как видно, выступ здесь выдавался далеко, поскольку прибой был слаб, а неподалеку бушевал вовсю. Вода была очень холодная — ноги сразу окоченели.
Бартон обошел черный язык осыпи, Алиса шла за ним по пятам.
— Есть там пещера? — Ее голос дрожал.
Бартон направил луч фонаря вперед и вправо. Сердце у него колотилось — и не от одной холодной воды.
— Ага! — Вот оно, столько раз представлявшееся ему отверстие у подножия горы. Ход низкий — даже Нуру придется пригнуться, чтобы пройти, но достаточно широкий для лодок, как говорил Пахери.
Бартон передал по цепи великую новость. Грумз, пятая в ряду, завопила:
— Аллилуйя!
Но проявляемое Бартоном ликование не совсем совпадало с его истинными чувствами. Пещера-то на месте, но лодок в ней может не быть.
Ведя за собой Алису на веревке, все еще прикрепленной к его поясу, он пригнулся и вошел в устье. В нескольких футах от входа гладкий каменный пол начал подниматься вверх под углом в тридцать градусов, стены расступились, а потолок поднялся на двадцать футов. Когда все собрались в пещере, Бартон велел отвязать веревку — больше она им не понадобится.
Он осветил фонариком лица — бледные и усталые, но горящие нетерпением. Гильгамеш стоял с правого края, а Ах-К'ак — слева, позади остальных. Если Бартон все-таки намерен схватить их, то этот момент недалек. Но он решил подождать и действовать, как подскажут обстоятельства.
Бартон повернулся и повел всех вверх по туннелю. Ход постепенно забирал вправо, делая дугу окружностью футов в триста, и по мере продвижения становилось все теплее. В конце туннеля показался свет.
Бартон невольно перешел на бег и, влетев в огромный, под куполом, зал, едва не споткнулся о человеческий скелет. Скелет лежал лицом вниз, выбросив вперед правую руку. Бартон подобрал череп, заглянул в него и осмотрел пол. Черного шарика не было.
Свет шел от огромных металлических сфер — их было девять, водруженных на черные металлические треножники двенадцатифутовой высоты. Свет казался холодным.
Десять черных железных лодок стояли на У-образных подставках. Одна подставка была пустая. Раньше здесь стояла лодка, на которой египтяне доплыли до башни.
Лодки были разного размера — самая большая могла вместить тридцать человек.
Слева тянулись металлические полки с серыми банками — жестянками, как сказали бы американцы, — каждая дюймов десять в высоту и шесть в ширину.
— Все так, как говорил Пахери.
Но о трех скелетах в синей одежде, лежащих в одной из больших лодок, он ничего не говорил.
Вслед за Бартоном, тихо переговариваясь, вошли остальные. Это место бесспорно вселяло трепет, но Бартон, пренебрегая эффектом, поспешил осмотреть неизвестные останки.
Они были одеты в нечто вроде комбинезонов — без карманов, без швов и без пуговиц. Материал был гладкий и вздувался при сжатии.
Бартон откатил в сторону черепа и вытряс кости из одежды. У одного из покойников был крупный, тяжелый костяк, толстые надбровные дуги и массивные челюсти — возможно, он происходил из раннего палеолита. Два других скелета имели современное строение, а у одного был женский таз.
