Юрий Брайдер - Замок ужаса
— Ну что ж, Айвэн… Я тебя прощаю! Пусть господь ниспошлет тебе удачу, в чем я, правда, весьма не уверен… Во всяком случае, ни днем, ни ночью не появляйся на равнине и не поднимайся на холмы. Старайся быть все время в кустах.
— Я понял, мистер Коллинз, — сказал Иван.
— Как бы то ни было, Айвэн, а ты первый Слепой, который решился покинуть Приют. За всю Эру Одиночества первый! Пока тебе везет… Если доберешься до цели, свяжись со мной. Для этого нужно нажать на часах кнопочку, которая слева… Видишь?
— Вижу, — сказал Иван.
— Будь здоров, — сказал старик. — Не один мечтатель уже сгорел в геенне огненной.
В часах снова пискнуло, и Иван понял, что Зрячий Мэт отключился.
6. Год назад
Когда Иван с позором вернулся от Мэта, отец встретил его неласково.
— Ну что, лоботряс? — сказал он. — Была возможность стать человеком, и той не использовал… За что же это он тебя выставил?
— Не знаю, — промямлил Иван.
— «Не знаю!» — передразнил отец. — Что ты вообще знаешь?! До шестнадцати лет дожил, а одни только сказки на уме… Сказку-то послушав, жрать захочешь!
Иван сидел, втянув голову в плечи. Отец расходился все больше и больше, давно Иван не видел его таким раздраженным.
Конечно, думал он. Батя рассчитывал попасть на старости лет к Мэту в приближенные. Рассчитывал в своей постели умереть, а не как другие старики. Надеялся на меня, а тут такой подарок…
Мишка показал ему язык. Сестры чинно сидели на койке, делая вид, что все это их совершенно не касается. А отец продолжал бушевать. Наконец матери это надоело.
— Успокойся, Петр! — сказала она, сложив руки на круглом животе. — Можно подумать, что Мэту так просто угодить… Он придирками кого угодно из себя выведет… Ты бы лучше взял да сходил к нему.
— Это еще зачем? — спросил отец грозно, но было видно, что он быстро успокаивается.
— Как это зачем? — сказала мать. — Узнаешь из первых рук, чем сын перед ним провинился.
Отец почесал в затылке и ушел. Вернулся он очень скоро.
— Ну что? — спросила мать. Отец махнул рукой.
— Не стал он со мной разговаривать. Сказал, что плохого парня воспитал. Приказал пристроить его к делу, так что надеяться не на что…
— Почему же он все-таки его выгнал?
— Он сказал: «За непослушание!» — ответил отец.
Мать посмотрела на Ивана. Иван лег на койку и отвернулся к стене.
— Что ж, — сказала мать. — Может, оно и к лучшему… Что ни говорите, а от Зрячего Мэта лучше всего держаться подальше.
Отец подошел к койке и потрепал Ивана по затылку.
— Ладно, хватит дуться, — миролюбиво сказал он. — Будешь работать с дядей Мартином. — Я договорился…
Вечером, когда уже собирались ложиться спать, он спросил Ивана:
— Чему хоть Мэт тебя научил-то?
— Не знаю, — сказал Иван. — Не помню.
7. Десять месяцев назад
С утра Иван помогал бригаде водопроводчиков. Чистили входные фильтры насосной станции. Работать приходилось, стоя по пояс в воде.
Было теплое августовское утро. Солнышко жарило вовсю, и потому вынужденное купание пришлось как нельзя кстати. Работа Ивана, в основном, сводилась к тому, чтобы подавать и принимать от взрослых слесарей инструмент. Иван разместился прямо на трубе, здесь же лежал и контейнер с ключами и молотками. Труба была теплая и гладкая. На середине реки время от времени сильно била хвостом какая-то крупная рыбина. Над головой с криками носились птицы. Им было хорошо: их Черный Крест не трогал.
Зрячий Мэт по обыкновению сидел на вершине холма и, время от времени поглядывая на часы, озирал небо. Водопроводчики торопились закончить работу как можно скорее, и на Мэта никто не обращал внимания — знали, что он на страже, и стало быть, беда не грозит.
Река текла на юго-запад, большая, широкая и спокойная. И если прикрыть лицо с боков ладошками и смотреть только туда, куда она несет свои воды, можно было подумать, что находишься на мостике огромного корабля, плывущего в открытом море. И может быть, вскоре увидишь, как из-за горизонта появится неизвестная еще земля, на которую до сих пор не ступала нога человека.
Земля не появилась. Вместо нее выплыло из-за горизонта нечто доселе невиданное, непонятное, черное как ночь, зловещее. Оно оторвалось от воды и стало быстро подниматься вверх, выше и выше, к зениту, а Иван все смотрел и смотрел, не понимая, что перед ним такое.
— Ты чего глаза вылупил? — сказал дядя Мартин. — Девку, что ли, увидел?.. Дай-ка лучше ключ на двадцать семь.
Иван не слышал. Он смотрел на странное небо, ставшее вдруг из синего серым, и видел, как по этому серому фону плывут две черные полоски, соединенные друг с другом.
И словно взрыв в мозгу. Как озарение, как откровение, как истина… Черный Крест!.. Не может этого быть, но это он! Только почему?.. Ведь я не могу его видеть, НЕ МОГУ! Я же Слепой, Слепой, как все остальные. Кроме Мэта. Только он может видеть, а я не могу… Но и я вижу. Вижу! ВИЖУ!!!
И еще одна мысль. Она рождается где-то там, глубоко внутри, в мгновение ока разрастается и захватывает целиком: спокойно, милый… Видишь — и ладно! Совсем необязательно, чтобы об этом знал весь Приют…
Иван посмотрел на вершину холма и увидел, что Зрячий Мэт дрыхнет, разморенный на летнем солнышке. Спит сном праведника. Или ребенка. Иван не заорал, не засвистел и не запрыгал, тыча пальцем в небо. Он очень натурально поскользнулся и, выронив из рук большой разводной ключ, плюхнулся в воду, подняв уйму брызг. Ключ упал на трубу, и по всей округе пошел такой гул, словно неподалеку ударили в колокол.
— Растяпа! — обругал Ивана дядя Мартин. — Теперь придется нырять.
Но в этот раз нырять за ключом никому не пришлось. Проснувшийся Мэт сразу же заорал что есть мочи:
— Черный Крест! Черный Крест!!! Все в Приют!
Всех как ветром сдуло. В жизни никто так не бегал. А в выходном тамбуре, отдышавшись и разобравшись, что к чему, дядя Мартин сказал:
— Да-а, Иван! Если бы ты так вовремя не хлопнулся, гореть бы нам всем. Вместе с этим старым чертом… Воистину, счастлива наша судьба!.. А к Мэту надо кого-то приставлять. Чтобы толкали в бок…
А дядя Томас, горестно вздохнув, произнес:
— Иэх!.. Хоть бы родился кто-нибудь Зрячий! Ей-богу, я бы свою бороду съел!
Кушайте на здоровье, чуть было не ляпнул ошалевший от восторга Иван. Но сдержался.
Зрячий Мэт был очень сконфужен и, кажется, даже перепуган. Во всяком случае, он без обиняков согласился на то, чтобы теперь рядом с ним на холме всегда находился дежурный.
