Игорь Колосов - Идущий
Когда стемнело, и Рапфия пришёл сообщить, что Занл уже по другую сторону городской стены, Старх поведал ему о своих подозрениях. Пришлось отвлечь от комендантского дома Уинара, и вместе с Рапфией они приступили к действиям. Остальные талхи, не считая главы Ордена и его ближайшего помощника, по–прежнему искали мальчика, хотя, казалось, что за целый день они исследовали Антонию вдоль и поперёк.
Старх не ждал лазутчиков скоро. Чтобы выявить противника и остаться незамеченным, даже талхам нужно было постараться. Внутренним взором глава Ордена видел, как Уинар и Рапфия, припав к земле, медленно, очень медленно сокращают расстояние, начав движение из соседних кварталов так, словно лично собирались установить слежку за домом связного. И двигаясь с противоположных сторон. Лишь зайдя с тыла к предполагаемому противнику, можно обнаружить всех, кто участвует в слежке. Талхи такого уровня, как Уинар и Рапфия, могли сделать то же самое, начав движение непосредственно из дома, навстречу притаившимся противникам, но это не гарантировало положительного результата. Лишний риск не нужен, раз уж есть фора во времени.
На всякий случай Старх и Луж приготовились к стычке, если воины коменданта в ближайшие минуты от слежки за домом перейдут к более активным действиям, ведь неизвестно, опередит ли следивших контрслежка.
Тыльное окно оговорили заранее — его закрывал высокий куст сирени, защищая тех, кто пользовался этой импровизированной дверью.
От Рапфии пахло землёй и прелыми листьями, умиравшими в сердцевине густых кустарников, куда не попадают солнечные лучи. Рапфия присел и лишь после этого заговорил:
— Да, это воины коменданта. Их, кажется, семеро.
— Семеро? — удивился Луж. — Всего?
— Уверенности нет. Они постарались. Даже не верится, что это всего лишь комендантская стража. Они очистили несколько домов от хозяев. Уж не знаю, что они с ними сделали, устроили в доме коменданта или посадили под замок, но в двух ближайших домах никого нет.
— Семеро, — повторил Луж.
Страх тихо произнёс:
— Вот Драго и отдал нам должное.
— Драго? — переспросил Рапфия.
— Вряд ли комендант узнал, что в городе талхи, и ещё про этот дом, лишь благодаря своей ловкости. Это работа Драго. Что ж, надо отдать ему должное, я от него такого не ожидал.
— Семеро, — в очередной раз повторил Луж. — Мало, если они хотели взять дом штурмом.
Старх кивнул.
— Да. Скорее всего, они ни в чём не уверены. Или не хотят дробить силы. Стража Антонии не бесконечна, ворота же — хрупкая позиция.
Рапфия нетерпеливо шевельнулся.
— Позже они могут получить подкрепление.
— Возможно, — Старх шагнул к окну. — Поэтому мы не будем сидеть здесь и ждать, случится ли это.
— Не перебить ли нам их, пока темно? — предложил Луж. — Времени хватит. И мы бы с тобой, Старх, могли бы в этом поучаствовать.
Луж заметил, как глава Ордена незаметно качнул головой, и добавил:
— Их всего семеро.
Старх повернулся к нему.
— В этом нет необходимости. Не лучше ли исчезнуть отсюда? И пусть комендант задумается, прав ли он, выслушивая незнакомых проходимцев. Прикончи мы хотя бы одного из стражников, и для коменданта сомнения исчезнут — в Антонии группа талхов.
— Что если, — произнёс Рапфия. — Сомнений нет уже сейчас? Например, Драго открыто перешёл на сторону Правителя?
Старх возразил:
— Я достаточно изучил Драго, чтобы сказать — он не пойдёт на это. Он подбросил весть о нашем присутствии через кого–нибудь из стражи, это несложно. И ушёл. Скорее всего, он тоже ищет мальчика, — глава Ордена выдержал какую–то странную паузу. — Что–то подсказывает мне, именно благодаря мальчику Драго выкарабкался из иного мира после встречи с Удом.
4Когда на горизонте показались стены Антонии, чёрная полоса на чуть менее тёмном фоне, Гурин позволил себе сбавить темп скачки. Не из–за риска, что лошадь вот–вот падёт, ему было всё равно. Лошадь была ни его личным приобретением. Он решил, что не помешает, чтобы Гар, гонец, посланный комендантом Антонии и теперь мчавшийся следом за Гуриным, настиг его.
Они встретились где–то на полпути от Лакаслии к Антонии. Гурин едва не проскакал мимо, с опозданием осознав, что навстречу мчится воин коменданта Антонии.
Пришлось кричать, как самый распоследний мужлан. Гонец остановился, но Гурину не сразу удалось убедить его, что он свободен от своей задачи и у него появилась новая. На воина не подействовало и то, что Гурин был гвардейцем. Гурин его понимал. Мало ли какие цели преследует отдельно взятый гвардеец Правителя? Поэтому он сдерживался, тратя драгоценные минуты, вместо того, чтобы орать, угрожая упрямому вояке казнью. Только осведомлённость Гурина в отношении чудесного мальчика, из–за которого и закрыли ворота города, убедила Гара, что тот говорит правду.
Теперь они скакали к Антонии вдвоём. Это имело свои плюсы, хотя Гурину, как более быстрому наезднику, приходилось убеждаться, что Гар не отстал безнадёжно. Когда Гурин понял, что лошадь вот–вот падёт, он сбавил темп и дождался появления на дороге повозки. Крича, что выполняет личное задание Правителя, Гурин потребовал обмена лошадьми. Уверенность в поведении и слова он подкрепил видом готового к стрельбе арбалета. Двое горожан, с виду крепких жителей Лакаслии, подчинились. Пока происходил обмен, его нагнал Гар, и горожане, похоже, возблагодарили Небо, что не вздумали сопротивляться. Ещё повезло, что им предложили живую лошадь, не падшую.
Как и высчитал Гурин, к Антонии они приблизились глубокой ночью. Дорога была пустынна. Сказывалось не только время суток, Гурин уже знал, что ворота города закрыты, что прервало движение в этом направлении. Под стенами Антонии горели костры — там коротали прохладную ночь те, кто не попал в город, с товаром ли, просто к себе домой, и этих людей оказалось не мало.
Как только Гурин вместе с Гаром приблизились к Западным воротам, скопления людей у ближайших костров зашевелились. Гурин закричал, требуя именем Правителя поднять ворота. Сверху, из сторожевой башни высунули факел, пытаясь рассмотреть крикуна, нарушившего ночную тишь, и недовольный голос спросил, что за срочность. Слова Гурина подтвердил Гар. Гурин тут же добавил:
— Пошевеливайся, идиот! Если не хочешь, чтобы завтра тебя не изжарил на медленном огне лично сам Флек!
Это подействовало лучше любого пергамента. Имя первого советника Правителя было самым что ни на есть категоричным документом.
Ворота с тихим скрипом поползли вверх.
Из неразборчивой шевелящейся массы людей, хлынувшей к воротам, вынырнули несколько наиболее пронырливых человек.
