Джордж Мартин - Козырные тузы
— Гимли вернулся.
Tax сделал глоток бренди с содовой.
— Говорят.
— Сколько заплатите?
Он приподнял бровь.
— Черт побери, я не какая-нибудь досужая сплетница! Я плачу своим агентам за информацию.
— И сами неплохо зарабатываете. Я уже внес свою долю, Кристалис.
— Да. Но есть и много такого, о чем вы мне не рассказываете. Например, о том, что происходит в клинике… конфиденциальные сведения.
— Они и впредь останутся конфиденциальными.
— Ладно. Хорошая репутация в этом сообществе мутантов — часть моего капитала, и можете не напоминать мне о своей влиятельности. Но когда-нибудь вы зайдете слишком далеко, мой маленький медноволосый космический лис.
Он только усмехнулся.
* * *«Тр-рр».
Тахион с трудом продрал один глаз. Вокруг было темно, если не считать обычного манхэттенского марева и, пожалуй, лунного света, который просачивался сквозь тонкие занавеси и серебрил голый женский зад, покоившийся рядом с ним на застланной малиновой простыней водяной кровати. Он поморгал отекшими веками и попытался вспомнить имя обладательницы ягодиц.
«Т-рр».
На этот раз настойчивей. А, это одно из самых дьявольских изобретений этого мира — телефон. Роскошные ягодицы рядом с ним пошевелились, и из-за смятого одеяла показались плечи.
«Тр-рр».
Он поднял трубку.
— Тахион слушает.
— Это Кристалис.
— Вам известно, сколько сейчас времени?
— Половина второго ночи. Вы и того не знаете. У меня есть для вас кое-что интересное, милый доктор.
— Кто это, Tax? — пробормотала женщина.
Он рассеянно похлопал ее по заду, пытаясь припомнить ее имя. Дженет? Илейн? Проклятие.
— И что же?
Кэти? Кэнди? Сью?
Кристалис замурлыкала какой-то мотивчик.
— Что, во имя Идеала, это все значит? — осведомился он.
Мэри? Провалиться этой Кристалис вместе с ее дурацким мурлыканьем!
— Одна песенка, которую мы пели, когда я была в летнем лагере. «Джонни Ребек».
— Вы звоните мне в половине второго ночи, чтобы спеть детскую песенку?
Белинда? Нет, это уж слишком.
— «Теперь нет ни кошек, ни собак во всей округе нашей, а все потому, что Джонни Ребек из них наделал фарша».
Tax уселся в кровати.
— Да что там такое? — поинтересовалась женщина рядом с ним, теряя терпение, и повернула к нему лицо, завешенное темными волосами.
— Вы что-то узнали.
— Как я и сказала, милый. Не в Джокертауне, но поблизости. На Дивижн-стрит, неподалеку от китайского квартала. Там пропадают собаки и кошки — как бродячие, так и домашние; тамошний народ обычно не утруждает себя покупкой поводков. А еще голуби. И крысы. И белки. В нескольких кварталах просто не осталось обычной городской живности. Не будем сейчас шутить на тему азиатской кухни. Я подумала, это может считаться необычным происшествием.
— Еще как!
Во имя предков, кто бы мог подумать!
— Вы у меня в долгу, Тахион, — промурлыкала она.
Он свесил ноги с кровати и пожалел, что не может вспомнить имя девушки, чтобы можно было повежливее выпроводить ее домой.
— Угу.
— Да, кстати, — ее зовут Карен.
* * *— Доктор, — поинтересовался Глюкс сквозь облако пара, в которое превращалось его дыхание, — вы знаете, каким словом назвала меня Бренда, когда я позвонил ей посреди ночи и попросил посидеть с Деткой?
За несколько недель их с Марком знакомства Тахион впервые слышал, чтобы он на что-нибудь пожаловался.
— Даже думать об этом боюсь, — признался он. — Но это крайне важно. И я чувствую, что нельзя терять время.
Медоуз поник.
— Да. Ты прав. Клецка попал в такой переплет, что мне и не снилось. Прошу прощения, док.
Тахион взглянул на этого человека, на блестящего ученого, которого его личные демоны довели до состояния почти отщепенца, и искренне поразился. Он погладил его по руке.
— Ничего страшного, Марк.
Неподалеку по Манхэттенскому мосту с шуршанием проносились машины. Они стояли на неосвещенной глухой улочке в довольно сомнительном квартале: крохотные лавчонки, темные тени, конторы ростовщиков и заброшенные дома, облюбованные бродягами мрачные постройки, которые щерились разбитыми окнами в скудном свете единственного тусклого фонаря. Неподходящее место для прогулок в такой час, даже если не думать об инопланетной угрозе.
— Возможно, это всего лишь ложная тревога, — продолжал Тахион. — Когда Кристалис рассказала об исчезновениях животных, мне пришла в голову мысль, что Рою нужна пища, а если эта культура не развивается с такой скоростью, о какой я никогда не слышал, они вряд ли доросли до того, чтобы покупать себе еду в супермаркете. — Он остановился, повернулся к другу и сжал его локти. — Я хочу, чтобы ты понимал это, Марк. Возможно, здесь ничего нет. Но если мы найдем то, что ищем, нам придется сражаться с монстром вроде тех, что показывают в фильмах ужасов. Только этот будет реальным. Он — враг всего живого на этой планете и начисто лишен сожаления.
Марк спокойно махнул рукой куда-то в глубь улицы.
— Вроде вон того, дружище?
Тахион какое-то мгновение смотрел на него, потом медленно повернул голову вправо.
На углу квартала у перехода виднелся силуэт. Он кутался в пальто и низко надвинул на лоб шляпу, но даже эта маскировка не могла скрыть его пропорций, которые не имели ничего общего с человеческими.
— Минуточку, дружище. — Глюкс высвободился и, придерживая на голове шляпу, вихляя коленями и шаркая, побежал прочь и спустя несколько секунд скрылся за углом.
«Трус! — взорвалась в груди Тахиона ослепительная сверхновая, но потом пришла мысль: — Нет. Я не должен судить его так строго, он ведь не воин, а его раса прежде не сталкивалась с такой угрозой».
Такисианин распрямил плечи, поправил галстук и пошел навстречу существу. Оно сделало один дрожащий шаг навстречу, другой — ноги с чмокающим звуком оторвались от асфальта. Из темноты позади него показалась вторая фигура, одетая точно так же, чей силуэт хотя и отличался от первого, но имел с ним явное сходство. «Ах, Бенаф'сай, не зря ты усомнилась во мне. Мне и в голову не приходило, что их может быть двое». Он стал готовить свой дух к смерти.
— Доктор.
Он резко обернулся. Рядом с ним стояла высокая темноволосая девушка в черном с головы до пят, если не считать двух закорючек инь и ян на груди. Черная маска под стать эмблеме, закругляясь, шла от левой скулы через правую сторону лба и оставляла открытым поллица, ошеломлявшего своей восточной красотой.
Он отвесил ей учтивый, хотя и несколько урезанный поклон.
