Сергей Лукьяненко - Eurocon 2008. Спасти чужого
Соображать надо все-таки, что один из штекеров втыкается не в ерунду типа датчика наполнения туалета, а в распознавалку «свой-чужой».
Поняв, что его сбивают, Пейпер крутанул противозенитный финт на недопустимой высоте и зацепил крылом самоходную полевую кухню. Кухню он разнес в клочья, а себе сломал руку, два ребра, вывихнул ногу, выбил зуб, к тому же ручку управления вырвал с мясом.
Он этой ручкой надавал по головам солдатикам, которые прибежали его извлекать из-под обломков.
«Синие» вообще ничего не поняли.
Инспектор, очень довольный, ушел обедать. Сказал, вот именно такой бардак на реальной войне и бывает... Сынки!
Господа офицеры на КП подсчитывали, кто кому сколько проиграл.
Командир «синих» открытым и не вполне цензурным текстом просил объяснить, куда это с такой скоростью улепетывает его воздушная поддержка.
Дальше все пошло наперекосяк из-за того, что Пейпера увезли в госпиталь. В других обстоятельствах командир штурмового полка должен был пригласить к себе «комэска-раз» и жестоко обидеть. Затем комэск приватно обидел бы Боброва. Потом застроил бы эскадрилью и вывел из строя Пейпера, дабы общественность знала, кто у нас герой дня. И уж после Бобров, в свою очередь...
Бобров решил, что раз Пейпер выбыл из игры, то и ему этот цирк тоже не интересен. Он пошел в санчасть, выпросил бюллетень и очень быстро покинул расположение полка. Вслед капитану полетел выговор за низкую летную дисциплину звена.
Чумак нашел у себя на хвосте ссадину и потребовал расследования – какая зараза стреляла боевыми. Поскольку вся пальба была компьютерной симуляцией, командир штурмового полка назначил сразу две экспертизы. Одна должна была установить, как именно Чумак ободрал самолет, другая – зачем он это сделал. Вторую экспертизу повесили на психолога, который тут же скрылся в направлении санчасти.
Хусаинов написал рапорт, где обстоятельно изложил, почему и отчего «Вороны» не могут наносить дружественные удары, а значит, летное происшествие со звеном Боброва не следует отражать в итоговом протоколе учений.
У Пейпера в госпитале обнаружили ко всему прочему еще и сотрясение мозга. Пейпер заявил, что долго терпел, как над ним измывались Военно-воздушные силы, но всему есть предел, и теперь-то господа военачальники точно могут сушить сухари.
Бобров лежал дома, слушая, как ноет сердце.
* * *Стас Васильев шел по аэродрому, мечтательно улыбаясь. Все вокруг было настоящее. Бетонка, ангары, даже забор вдалеке – именно такие, какие должны быть в настоящей летной части, которая занята настоящей работой.
Этот аэродром и летная база родного училища были как две капли воды. Но то ли в здешнюю воду плеснули топлива, то ли она от природы была жестче – все казалось более выпуклым, четким, живым. И люди тут служили... Живые. Даже встречный механик козырнул молодому лейтенанту именно так, как очень занятой опытный механик козыряет молодому лейтенанту. У механика были чистые ухоженные руки, но на щеке красовалось пятно смазки: наверное, ковырялся глубоко в брюхе «Ворона», приложился и не заметил.
Это было здорово.
Ангар второго звена первой эскадрильи был распахнут настежь. В дверях валялись грудой чехлы, а на чехлах лежали двое в рабочей форме летного состава, оба без головных уборов и при кроссовках вместо ботинок. Один чернявый, другой русый. Они, казалось, спали.
Стас кашлянул.
Чернявый приоткрыл левый глаз.
– Слушаю вас, молодой человек, – сказал он, потягиваясь.
– Лейтенант Васильев прибыл для дальнейшего прохождения службы! – доложил Стас.
Чернявый, кряхтя, встал. Русый приподнялся на локтях и с интересом разглядывал новичка.
– Старший лейтенант Чумак, – сказал чернявый, протягивая вялую руку. – А это, – он мотнул головой в сторону чехлов, – старший лейтенант Пейпер и старший лейтенант Хусаинов.
Стас недоуменно посмотрел на чехлы.
– Добро пожаловать в пилотажную группу «Бобры»! – провозгласил Чумак. – Наш девиз, парни?..
– ГРЫЗЁМ ВСЁ!!! – рявкнул от души русый.
Чумак обернулся и хмуро уставился на него.
– Блин пасхальный, – сказал он. – Это я по инерции. Никак не привыкну, что Сашку списали. Кажется, он здесь. А его нет. Знакомьтесь: старший лейтенант Хусаинов.
Русый наконец изволил встать.
– Виктор, – представился он, широко улыбаясь. – Добро пожаловать.
Рукопожатие у него оказалось крепкое, но деликатное.
– Станислав, можно Стас, очень приятно.
– Приятно или неприятно, – заявил Чумак, – а девиз пилотажной группы «Бобры» тебе надо выучить наизусть. Чтобы от зубов отскакивало. Я проверю. Хочешь, я тебе его запишу?
– Чего пристал к человеку... – буркнул Хусаинов, падая обратно на чехлы.
– Пусть знает, – объяснил Чумак, укладываясь рядом. – Пусть ощутит, какие у нас славные традиции.
– Вот Боб придет, он тебе покажет славные... Стас, не обращайте внимания. Игорь шутит. Но слоган вам и правда надо выучить. Действительно запишите, а то вдруг забудете...
Стас на всякий случай улыбнулся и кивнул.
– Присоединяйся, коллега. – Чумак похлопал по чехлам. – У нас по плану до «тысячи сто» политинформация. А потом на технику.
Стас осторожно сел и поглядел через плечо в глубь ангара.
Там творилось что-то загадочное.
Три ухоженных «Ворона» стояли, как положено, на штатных местах. А четвертый – в угол носом.
– А-а... – недоуменно протянул Стас. – А?
– Чего? – удивился Чумак. – А, это... Он наказан.
– За что?!
– Было бы за что, огреб бы шваброй по носу. Молодой, вот и наказан, – добродушно объяснил Чумак. – Превентивно. Ничего, пускай так постоит немного. Подумает о своем поведении.
Стас смотрел на развернутую машину и не знал, как реагировать. Это было похоже на какую-то дикую недобрую шутку.
Девиз пилотажной группы «Бобры» уже не казался Стасу задорным и смешным.
– Это жестоко... – вырвалось у него.
– Дружище, – мягко сказал Чумак. – Ты теперь в армии. Здесь не бывает жестоко. Здесь бывает только как надо. И далеко не обо всем, что надо, пишут в учебниках.
– И?..
– Этот вороненок едва вылупился. Помимо заводских тестов один реальный вылет, да и то с перегонщиком. У него мозги птенца. Но тело взрослой птицы. И как прикажешь объяснить этому королю воздуха, что он пока еще самый глупый и самый слабый в стае? Что рядом с ним матерые трехлетки, битые-перебитые, которые знают о войне все?
– ...И даже лишнее, – ввернул Хусаинов.
– Не уверен. Я бы поспорил.
– Вот Боб придет, он тебе поспорит...
Чумак повернулся к Стасу и непонятно спросил:
– Ну?
– Не знаю, – честно ответил Стас.
– Ну так знай, как вводят молодую машину в слетанное звено и готовят к первой встрече с наставником. Птенчик сейчас притих с поджатым хвостом. Он затаился и ждет. А ты еще посидишь, освоишься, успокоишься. А потом крепкой рукой поставишь его в строй. И будет у вас любовь до гроба.
