Леонид Платов - Концентрат сна
Широко открытые глаза Гонцова были устремлены в потолок.
В прорези между шторами проходил неяркий свет.
Он думал вначале, что это свет с улицы, но потом увидел, что цвета меняются, пульсируют. Зеленые, голубоватые, нежно-фиолетовые лучи тянулись к нему со всех сторон, как бы поднимая его на воздух. Ему показалось, что он парит на гребне радуги.
Прошло не очень много времени, и Гонцов почувствовал потребность встать, говорить, двигаться. Нервная система его была точно промыта в этой радужной световой ванне.
— Вы отдыхали пятнадцать минут, — встретил его Федотов в фойе. — Ну как? Не правда ли, прекрасно дополняет ваш Концентрат?
Времени было всего четыре часа ночи. Город продолжал бодрствовать, не затихая ни на минуту. Так же играла музыка, звенел смех, над головой слышался немолчный шелест крыльев легких изящных машин.
Федотов, однако, воспротивился дальнейшему продолжению прогулки.
— Домой, домой, — сказал он неумолимо. — Вы не знаете меры ни в чем, мой друг. Превосходно проведете остаток ночи за книгой, а утром, — я не неволю вас, гуляйте.
Он завалил книгами столик подле кровати Гонцова и распрощался.
Млечный Путь по-прежнему осенял Гонцова своими раскидистыми, припорошенными инеем ветвями. Облитые жемчужным светом, в молчании стыли за прозрачной стеной кипарисы.
Гонцову попалась «Новейшая история человечества», предпоследний том.
1914 год — на полях Марны и Восточной Пруссии закипел бой. 1917-й знамя Октября взвилось над одной шестой земного шара. 1930, 1935, 1940… Гонцов погрузился в чтение.
Тихо тикали часы на этажерке. Звезды меняли положение. Стеклянная комната, в которой сидел безучастный к окружающему пришелец из XX века, казалось, совершала бесшумный полет во времени.
…Пришедший утром к Гонцову Федотов застал его в довольно растрепанных чувствах.
— Что с вами, милый? — испугался Федотов, пробуя его пульс. — Не захворали ли вы снова?
— Пустяки, не то, — ответил Гонцов. — Просто понял, как ужасно я отстал от вас, людей XXI века. Мои знания совершенно ничтожны. Я, наверное, не смог бы работать сейчас и лаборантом,
Он заходил в волнении по комнате.
— А быть в тягость я не хочу, — говорил он. — И праздношатающимся туристом, зевакой тоже не могу быть. Я хочу работать наравне со всеми. Творить. Созидать. Понятно вам?
И снова, как раньше, на плечо этого вечно мятущегося, беспокойного человека легла успокоительно-твердая, дружеская рука.
— Почему же вы так отчаиваетесь? — спросил внук Федотова. — Учитесь. Нагоняйте.
Он продолжал с привычной рассудительностью: — Вы очень быстро нагоните пропущенное. Занимайтесь хоть круглые сутки. А мы все поможем вам.
