Иннокентий Сергеев - Одна и та же (Единственная)
. . .
"Шутки шутками, а пистолет заряжен",- как говорит один мой приятель. Можно даже сказать, друг. Когда-то мы с ним учились в школе в одном классе, а теперь живём в одной квартире. Его зовут Юра. Он бандит, но из мелких. А в общем, неплохой парень. В этой двухкомнатной квартире,- вернее, в комнате, где живу я, потому что эта квартира была коммуналкой,- на улице Куусинена (метро "Полежаевская") я прожил почти всю свою жизнь. Раньше здесь жила моя бабушка. Сам-то я родился не в Москве, а очень даже далеко отсюда - в Свердловске, хотя ни разу этого города не видел. То есть видел, конечно, но не помню - мне было чуть больше трёх лет, когда мои родители развелись,- они учились в Политехе и жили в общежитии - там и прошли первые годы моей жизни. Потом они закончили институт и разъехались, а меня взяла к себе бабушка. Теперь она живёт с сыном, моим отцом, в Сочи, а моя мама живёт со своим, третьим уже, мужем в Новосибирске. Так и получилось, что в школу я пошёл уже здесь, в Москве, и все эти годы мы с бабушкой жили в её комнате в коммуналке. Она уже тогда плохо слышала и, врубив на полную громкость телевизор, смотрела все программы подряд, а я уходил учить уроки на кухню. Там постоянно было накурено, и соседка вечно что-нибудь готовила, но в общем было неплохо. Иногда мне даже наливали выпить. Я сидел за нашим с бабушкой кухонным столом, который одновременно служил кухонным шкафом - для того чтобы было куда поставить ноги, надо было открыть дверцы и вытащить из него кастрюли. Потом я закончил школу, поступил в институт, а потом бабушка уехала,- я был уже на четвёртом курсе,- а ещё через год съехали и соседи, продав свою комнату некоему господину, которого я впоследствии только один раз и видел. Таким образом, вся квартира как бы перешла мне. И я её сдал. К тому времени я убедился в том, что мне постоянно нужны новые женщины с предыдущими если что и получалось по второму разу, то было уже не то. И тут такая возможность, представляешь? Триста пятьдесят баксов в месяц. Тут ведь какая проблема. Морочить девушке голову, а потом просто бросить её - это не так-то просто. Ей ведь не объяснишь, что просто не хочешь её больше. Она-то не против того чтобы всё повторить, да и вообще не против... К этому нужно привыкнуть, а я не хотел к этому привыкать. Оставалось одно - иметь дело только с теми из них, которые делают это за деньги и впоследствии никаких претензий ни на что не имеют. А таких, между прочим, гораздо больше, чем можно видеть на Тверской, но про это молчок. Хотя ты и сам всё прекрасно знаешь. Ну так вот, сдал я квартиру, а сам поселился в бомжовнике. Иногда получалось забавно,- денег-то всегда было в обрез,- например, я снимал девушку, и мы добирались до моего адреса на метро. А я просто не мог позволить себе довезти её к себе на тачке! Я очень любил плохую погоду, когда холод и ветер, и, желательно, ещё дождь или мокрый снег - тогда они сговорчивее. Но об этом можно долго рассказывать. Это ведь больше года продолжалось. А потом вдруг объявился хозяин второй комнаты, а я об этом даже ничего не знал, потому что телефона в моём бомжовнике не было, как ты сам понимаешь. Получилась неприятная ситуация. Надо было разбираться. Вот я и попросил Юру, не то чтобы помочь, а просто придти вместе со мной - мало ли как разговор повернётся. Мы с ним к тому времени не виделись уже несколько лет,- собственно, с выпускного,- и я только понаслышке знал от общих друзей, что он чем-то таким занимается. Ну, мы и пришли. А мужик оказался нормальным, так что никаких особых разборок и не было. Он собирался свою комнату продавать, ну, Юра тут же её и купил у него. Так что теперь мы с ним живём вместе - он в своей комнате, а я в своей. Если честно, мне уже и самому всё надоело к тому времени, вся эта романтика. Так ведь всегда и бывает. Поначалу всё идёт хорошо, жизнь полна ощущений, но постепенно всё то ли надоедает, то ли просто всему свой срок, но всё это перестаёт быть правдой и всё больше становится похожим на игру в прятки с самим собой. И нужно что-то менять, а значит, нужно менять всё и начинать что-то по новой. Может быть, я просто непостоянный человек, или даже так, как кто-то однажды мне сказал, что я сам не знаю, чего я хочу. Но тут фокус даже не в этом, а в том, что сегодня я хочу одного, а завтра - совсем другого, и ничего с этим не поделаешь, и даже если это будет то же самое, то всё равно, это должно быть что-то совсем другое. Есть другие люди. Есть люди постоянные. Один мой знакомый, приходя в компанию, первым делом выясняет, будет ли какая-нибудь из присутствующих женщин с ним трахаться, и если оказывается, что нет, он немедленно собирается и уходит, и никакими силами невозможно заставить его остаться. При этом он прекрасный собеседник, и вообще, душа компании. Поэтому я всегда приглашаю его, но зная эту его особенность, предпринимаю соответствующие меры. И тогда это фейерверк. Он знает, чего он хочет, и я это знаю, и никаких проблем. Может быть, именно потому что я такой непостоянный человек, я и не стараюсь найти Свету, то есть поначалу я прилагал для этого усилия, но лишь самые минимальные, а теперь и вовсе прекратил поиски. Счастье не может быть долгим. Юра говорит, что я новый Казанова. Он всем придумывает такие прозвища. Себя он называет Штирлицем, но это отдельная история. Как-то раз сидели мы с ним в "Табула Раса", а там, ты знаешь, на стене натянуто как бы полотнище, огромное такое, и на нём всякие портреты, и в центре большой портрет Штирлица. И вот мы сидели, и Юра долго смотрел на него, а потом вдруг сказал: "А ведь я Штирлиц". Я сначала не понял. - Почему?- говорю. Но он не стал ничего объяснять. А меня любопытство разобрало, и я весь вечер донимал его: "Почему?" Наконец, он объяснил. - В этом мире,- сказал он,- нет незаполненных мест. Если я не буду делать то, что я делаю, это будет делать кто-то другой и точно так же будет зарабатывать на этом деньги. Но на что он будет их тратить? В этом вся разница. Он будет тратить их на рестораны, женщин, ямайки там всякие, а я издаю книги. То есть, получается, что я вывожу деньги из тёмной стороны жизни в светлую. Ведь так? - Да,- согласился я. А он как раз за день до этого дал мне деньги, чтобы я издал книгу. Я знаю, что он и другим помогает вроде меня, поэтому я сказал: "Да. Так оно и есть". - Вот Штирлиц,- продолжал он.- Был штурмбаннфюрером СС, так? И если бы не он, на его месте был бы другой штурмбаннфюрер. Но разница в том, что на самом-то деле, он работал на нас, на разведку... - То есть, ты вроде как казачок засланный?- сказал я. - Можно и так сказать,- сказал он.- Но разве я не прав? - Да нет,- согласился я.- Всё правильно. - Потому что пока будет спрос, будет и предложение. Взять ту же наркоту. Пока люди просят её и готовы платить, им будут её давать, и всё, чего добиваются правоохранительные органы, это повышения степени риска для тех, кто этим занимается, и как следствие, увеличения цены на товар и прибыльности этого бизнеса. Я бы на их месте, вместо того чтобы сжигать конфискат, продавал бы его наркоманам, причём, дешевле, чем они могут купить, но только, скажем, зарегистрированным. Этим бы я добился двух целей - во-первых, выручил деньги, на которые можно вести пропаганду там, таможенников больше нанять и всё такое, а во-вторых, сбил бы цены и уменьшил прибыли тех, кто торгует. И наркоманы бы с удовольствием регистрировались, их бы хоть на СПИД было проще проверять. Но нет же! Тут же моральные соображения! Вот так он мне всё и объяснил. И я с ним согласился. А что тут возразишь?
