Георгий Гуревич - Только обгон: (По мотивам мемуаров йийита Гэя)
Выходит, что феи выполняли любые задания, но формально: выдуманные организмы оказывались нежизнеспособными.
И бездействовали невежественно задуманные конструкции. Можно было заказать киноаппарат, но без ленты он не показывал ничего, а кинофильмы феи не делали самостоятельно. По первому же слову: “Да будет свет” феи зажгли дуговые лампы под сводом, однако через несколько секунд лампы померкли и не загорелись, пока заказчики не добавили “Да будет проводка, да будет генератор тока с движком, да будет бензин в баке движка!” И в дальнейшем надо было напоминать “Да будет полон бензиновый бак!” Сами по себе, без подсказки, феи не делали ничего.
Если же заказчик не знал, как устроена машина, ему выдавалась форма и более ничего. Доктор попросил телескоп, чтобы увидеть родной дом. Феи изготовили гигантскую трубу, побольше фабричной, с окулярами, сервомоторами, пьедесталом и куполом. Но планета Йийит не была видна в окуляр, а когда доктор увеличил линзу, труба рухнула от собственной тяжести. Феи сделали то, что доктор представил себе, но представил он неработоспособный телескоп.
— Слушай, Рэй, ты не слыхал, какая была анатомия у ангела? Пусть крылья нелетающие, но должны быть всё-таки кости, мускулы и сосуды. У птицы крылья вместо рук, а тут вместо чего?
— Нет, Тэй ничего не говорил.
— Надо будет попробовать, ребята. Закажем феям ангелочка?
— Спать, спать пора, кончайте трёп, через полчаса ночь!
И мы торопимся в постель, чтобы хотя бы заснуть при нормальной тяжести, ибо в полночь автоматы включат ускорение 2 g, на каждого из нас навалится второе “я”, под его грузом будешь кряхтеть до утра, а потом с утра до вечера — под удвоенным грузом ящиков.
Баллоны, мешки, тюки, аппараты, агрегаты, бутыли… Ящики, ящики, ящики, оказавшиеся не на месте, брошенные как попало при срочной погрузке, некомплектные!
Наконец-то из всего этого хаоса стали вырисовываться самые необходимые для нас приборы. Недели три прошло, прежде чем осветился экран радиотелескопа. И тогда мы увидели самое важное для нас: радиозвезду в зените — “Паломник”. Двадцать шесть световых суток было до него. На самом-то деле мы видели не “Паломник”, а его свет, вышедший давным-давно, недели три назад. Но так или иначе, уверенно шли по следу. В космосе не спрячешься же, там нельзя завернуть за угол. Нет углов, пустота. И вообще ракета не приспособлена к зигзагам. Описывает плавные кривые, и чем выше скорость, тем меньше кривизна.
А ещё через несколько дней Рэй заметил, что сияние “Паломника” мигает, временами становится прерывистым, как будто двигатель работает с перебоями. Причём вспышки были неравномерными, длинными и короткими, словно знаки телеграфной азбуки: точки и тире Рэй записал эти точки и тире, подставил буквы, и получилась осмысленная радиограмма: “Рэй, любимый, ты ли это? Отзовись! Отзовись! Целую тысячу раз. Отвечай нашим шифром!”
Любовь или провокация? Джэтта радирует или её хитрый отец? Мы собрали совет, целый вечер спорили: стоит ли отвечать? На шифр-то мы не надеялись, шифр у Рэя с Джэттой был самый примитивный, детский, каждая буква заменялась следующей по алфавиту. Но в конце концов мы решили, что ничем не рискуем, отвечая. Все равно на “Паломнике” известно, что кто-то их преследует. Рэй преследует или другой кто, разница для них не велика. Если же Джэтта радирует по своему почину, это может быть полезным для нас, упускать такой случай не стоит.
И с общего разрешения Рэй ответил таким же способом, прерывая работу фотонного двигателя: “Любимая, это я, твой Рэй”. На их шифре получилось: “Мявйнба, юуп а, угпк Сюк”.
Долго мы ещё дразнили его: “Сюк-Сюсюк”.
Для космических просторов даже радиопочта непомерно медлительна. Месяцы надо ждать влюблённым, чтобы получить ответ. К счастью, Джэтта удовлетворялась монологами. Уверенная, что за ней спешит Рэй и никто другой, она продолжала изливать свою душу в пространство. Каждые три дня, видимо, дежуря, Джэтта наводняла космос радиокриками о своих чувствах. Впрочем, через некоторое время мы получили и важное практическое предупреждение: “На вашей трассе газовое облако, обходите его правее!”
Газовое облако для звездолёта хуже, чем пулемётный обстрел для автомашины. При космических скоростях каждый атом превращается в пулю, и особо зловредную — радиоактивную. Если же атомов много, ни магнитная защита, ни вакуум-защита, ни броня не спасают от лучевого ливня. Опять мы собрали совет и спорили битый час: любовь или провокация? Послушаться или поступить— наоборот? “Паломник” шёл несколько правее, не было ясности, где газ: на его пути или на нашем? В конце концов мы решили, что меньше рискуем, следуя за ним в кильватере. Если Джэй прошёл по какой-то траектории, значит, она проходима.
Мы отвернули слегка и не пожалели. Локатор нащупал слева от нас плотное сгущение межзвёздного водорода. Если бы пронизывали его в лоб, без лучевого поражения не обошлось бы.
После этого мы поверили в Джэтту, даже установили круглосуточное дежурство. Радиосюсюканье увеличилось вчетверо, когда ответ возлюбленного Сюка дошёл до Мявйнбы. Излияниями переполнился весь космос. Мы узнали, что соперник Рэя — противная заносчивая тумба, что стальные руки Рэя обнимают Джэтту каждую ночь во сне, и ещё ряд подробностей, о которых не принято говорить вслух, не то что радировать. Впрочем, если подслушивать лепет влюблённых некрасиво, обсуждать тем более. Ничего не поделаешь, дежурные вели журнал и записывали все сообщения Джэтты, в том числе и интимные. И в потоке сентиментальной болтовни мы чуть было не пропустили важное предупреждение: “0,5 с — опасность!”
Как раз в это время “Паломник” преодолевал 0,5 с — половину скорости света. Мы все ещё отставали, у нас было 0,33 с, так что разрыв пока увеличивался. Но разница между 0,33 и 0,5 с уже не принципиальная. Мы надеялись вскоре овладеть и первой производной, превзойти “Паломник” в скорости, и тогда уж…
И тут радиозвезда в зените исчезла. Что это могло означать? Только одно: на “Паломнике” выключили двигатель. Авария. Ура! У них кризис, они не наращивают темп, мы скоро догоним их по скорости, начнём сокращать разрыв!
Мы устроили праздник по этому поводу: дали себе передышку — целый день нормальной тяжести! И девушки затеяли торжественный ужин, а после него танцы; и на танцы их хватило! А после был нормальный сон до утра, без двойника, навалившегося на одеяло. Наутро встали все розовощёкие, весёлые, отоспавшиеся, даже рабочую перегрузку встретили шуточками.
Только Рэй ходил бледный и мрачный. Мы все приставали к нему: “Сюк, тебе не приснилось ли что-нибудь скверное? Может быть, Джэтту замуж выдавали во сне?”
