Мюррей Лейнстер - Колониальная служба
— Ничего больше не говорите! — воскликнула Рики. — Ни единого слова!
Дэниэл замолчал.
«Вот и конец, девочка, всем твоим надеждам на Очень Умного Чиновника, оказавшегося здесь соизволением Колониального Надзора. Конец всем твоим иллюзиям… Если таковые у тебя были… И твоей жизни тоже скоро конец…»
О том, что ждет его, Бордман почему-то не думал.
— Насколько все плохо? — наконец не выдержала Рики.
— Очень плохо. Мы обычно получаем впятеро меньше энергии, чем можно выкачать в вашем мире, — продолжал добивать ее Бордман. — Сейчас, скажем, шестьдесят процентов от нормы. И это количество снизится до одной десятой того, что они рассчитывают получить, когда действительно наступят холода. Температура падает в девять раз быстрее…
— Тогда что пользы сооружать ловушки? — перебила Рики.
Дэниэл молчал. Ответ она знала сама.
Ее следующий вопрос застал его врасплох:
— Бордман, почему вы решили стать Офицером Колониального Надзора?
— А? — ему показалось, что он ослышался.
— Почему именно Колониальный Надзор? — упорствовала Рики. — Почему не Галактическая Разведка, почему не геология, не химия, не…
— Почему я стал Надсмотрщиком, а не человеком дела? — уточнил Дэниэл.
— Я так не говорила…
Бордман впервые увидел, как Рики краснеет, — и это выглядело очаровательно. «Говорила, моя девочка, много раз, а уж думала еще чаще!»
Странно — Бордман был старше Рики всего на четыре года, но он почему-то всегда думал о ней, как о девочке-подростке.
— У меня не было большого выбора, — повинуясь ее настойчивому вопросительному взгляду, медленно начал Бордман. — После окончания интерната по результатам тестов у меня, в сущности, оставалось только два пути: рутинная жизнь на одном месте или рутинная жизнь в разных местах, на самых разных планетах… Я выбрал второе. В восемнадцать лет трудно свыкнуться с мыслью о рутинной жизни, а возможность повидать множество иных миров всегда неотразимо привлекательна для любого юнца… И когда меня взяли в Академию Колониального Надзора, то постоянно давали понять: я должен благодарить бога за такую удачу — не каждый воспитанник интерната, не имеющий ни связей, ни блистательных способностей, попадает в ряды слушателей этой Академии…
— Тогда почему взяли вас?
— Я был очень усидчив, добросовестен и трудолюбив, — Дэниэл надеялся, что Рики не услышит затаенной горечи в его словах. — Так было сказано в моей характеристике, да так оно и есть на самом деле… Как раз эти качества необходимы чиновнику Колониального Надзора… Но подлизой, ябедой и любимчиком начальства я никогда не был, — неожиданно для самого себя совсем по-детски добавил он.
Девушка серьезно кивнула.
— Да, добросовестность, трудолюбие — и педантизм. Вот что требуется от Старшего Надсмотрщика…
— Прекратите! — вдруг вскрикнула Рики так, что он вздрогнул. — Прекратите называть себя так!
Она крепко стиснула зубы — ее все сильнее колотил озноб, и Бордман только сейчас заметил разводы инея на прозрачных стенах туннеля.
Хегман приступил к отключению энергии, значит, и оповещение колонии о надвигающейся катастрофе уже началось.
О чем сейчас думают и что чувствуют триста человек, узнавших, что в скором времени они должны будут превратиться, как выразился Кен Хегман, в «снеговиков»? Эта мысль скользнула по краешку сознания Бордмана, вовсе не задев его сердца: по большому счету для него существовали сейчас только двое людей на всей Лани — он и Рики… И Рики была так близко от него! Ему хотелось обнять ее, прижать к себе, избавить от страха и смятения, защитить от неумолимо надвигающейся ледяной смерти!
Идиот!
Бордман резко отодвинулся, внезапно осознав, что они уже не идут, а стоят в медленно замерзающем туннеле и что Рики в самом деле придвигается все ближе и ближе к нему.
Идиот, он не в состоянии ее защитить! Конец наступит очень скоро, и этот маленький рыжий огонек жизни погаснет точно так же, как гаснут сейчас один за другим огни в окнах колонии там, в ледяной пустыне снаружи!
— Пойдемте, — глухо сказал Бордман. — Становится слишком холодно!
До самого конца туннеля никто из них не проронил ни слова.
Оказавшись в административном здании, они сразу поняли, что Джастин Болл отлично сделал то единственное, на что был способен, — оповестил население колонии о надвигающемся катаклизме, распределив слишком тяжелый для него груз на двести шестьдесят пять мужчин и тридцать четыре женщины.
— Это же абсурд! — Громкий голос Моники Дэвис заглушал всех. — Солнечные пятна существовали всегда, как и цикличность образования солнечных пятен, — я учила это еще в школе! Существует и четырехлетний цикл и семилетний — и все прочие! Они должны были предвидеть, они должны были просчитать все заранее! Сейчас они говорят, что шестидесятилетний цикл совпал со статридцатилетним циклом вперемешку со всеми остальными… Но, черт возьми, что пользы от ученых, если они не могут вовремя сделать свою работу и двадцать миллионов человек должны погибнуть?!
— «Она обвиняет во всем ученых, какая ирония! — думал Дэниэл, слушая выкрики начальницы Рики. — А ведь раньше с гордостью сама называла себя ученым! Впрочем, в подобной ситуации поневоле начинаешь винить в своей близкой смерти всех подряд и кого угодно, начиная с господа бога…»
Он и Рики с трудом протолкались к столу Кена — казалось, кабинет начальника порта превратился в палату буйнопомешанных. Дэниэл невольно обратил внимание, как лихорадочно блестят его глаза — очевидно, из-за всеобщего возбуждения, насквозь пропитавшего воздух тесного кабинета… Впрочем, зато здесь было очень тепло.
— Твоя идея там не прошла, — Кен обошелся безо всяких предисловий. — То есть, они все же начали сооружать ловушки, но…
— Я уже понял, — отозвался Бордман. — Все, что они — или мы — можем сделать, это оттянуть конец… Но почему бы ни попробовать сделать хотя бы это?
— Зачем? — громко выкрикнул кто-то за спиной Бордмана пронзительно-тонким голосом. — У нас нет абсолютно никаких шансов! Невозможно жить ниже точки замерзания кислорода, а когда температура достигнет этой точки, кислород исчезнет из атмосферы. Мы не имеем оборудования, чтобы выдержать подобные условия, и такое оборудование получить нам неоткуда. Просто нет такого оборудования, которое позволило бы нам выжить!
— Может быть, — Бордман повернулся и посмотрел в глаза говорившему — детине со взъерошенными черными волосами, обладателю необычно высокого для такой туши голоса. — И все-таки мы должны…
