Генрих Альтов - Третье тысячелетие (Отрывок из повести Корона Д)
Пискнул котенок.
- Не унывай, старик, - сказал я ему. - Через восемь дней я улечу, ты снова останешься хозяином.
3
По грузовой площадке, ярко освещенной прожекторами, двигался старенький спрут: подбирал щупальцами разбросанные по площадке контейнеры и складывал их на транспортную тележку. В кабине спрута сидел Уно. Я остановился поодаль, в темноте; интересно было смотреть, как работает спрут. Уно привез это чудовище, когда школу только начинали строить. С тех пор на Гродосе сменилось множество универсальных рабочих машин: все время выпускались новые, более совершенные модели. Но спрут оставался, и, как только появлялась возможность поработать, Уно выводил его из гаража.
- Уно! - крикнул я.
Он остановил спрута - контейнер повис в вытянутых щупальцах - и приоткрыл дверь кабины. Похоже, он был смущен.
- Здравствуйте, Уно.
- А, появился, - сказал он, всматриваясь в темноту. - Здравствуй... Видишь, работаю за тебя: это твой заказ, оборудование для физической лаборатории.
По узкой лесенке я взобрался в кабину. Там было тепло и пахло маслом. Уно набрал целую коллекцию старых машин: спрут, два орнитоптера, лодку с настоящим двигателем внутреннего сгорания, силовые скафандры на гидроусилителях, электромобиль, токарный станок... Все они пахнут маслом. Формально это экспонаты по истории техники, но для Уно они живые вещи, пожалуй, даже живые существа. Шумные, теплые, немного капризные...
- Садись, - сказал Уно. - Вот заброшу этот ящик, поговорим.
Он забросил этот ящик и еще один ("Лежит на самой дороге..."), а потом еще один ("Заодно уж прихватим..."). Хорошо это у него получалось: рычаги управления оказывались там, куда он, не глядя, опускал руку; педали поджимались ровно настолько, насколько нужно; при этом Уно успевал еще переключать какие-то тумблеры, подкручивать какие-то маховички и следить за цветными огнями на пульте. Один раз спрут недовольно заурчал; видимо, контейнер был слишком тяжел или щупальца схватили его неудачно. Уно удивленно пробормотал; "Ну, малыш..." - и спрут рывком поднял огромный серебристый ящик. Уно шепнул что-то одобрительно, рассмеялся...
- Хорошая машина, - сказал я.
- Стареет, - отозвался Уно. - Приятно на ней работать, но стареет, ничего не поделаешь. Каумет на щупальцах износился, а заменить нечем. Не выпускают каумета.
Нынешние машины не стареют, но привязаться к ним, полюбить их невозможно. Они есть и их нет. Можно любить космические корабли вообще и невозможно любить конкретный корабль; его нет, он возникает только на время работы, а потом его распыляют. Что же любить - стандартную капсулу или программу развертки корабля, заложенную в памяти ЭВМ?.. Стереотехника и ДС-операции постепенно проникают всюду: вещи исчезают - их заменяют динамичные структуры. Современный погрузчик можно мгновенно превратить в груду фепора, ферромагнитного порошка, а потом сделать из фепора новый погрузчик или любую другую машину. Машина оказывается только временной формой, а к порошку и электромагнитному полю трудно привязаться, их трудно полюбить... Спрут другое дело. Он не меняется, его надо смазывать, мыть, он пахнет маслом, а при работе забавно урчит. Я-то еще понимаю, что к спруту можно привязаться, как, скажем, к восточному пирсу или Гродосу. Но поколение, растущее в экосферах, вряд ли это поймет: в большинстве экосфер запрограммировано даже изменение рельефа...
Спрут осторожно поставил ящик, щупальца опустились, машина отодвинулась от тележки и замерла.
- Посидим немного, - предложил Уно. - Когда ты приехал?
- Час назад.
- Я ждал тебя завтра.
- Скоростная трасса, и грузоход шел порожняком.
- Вот как... А перегрузки?
- Есть немного. При маневрировании. В капсуле свое гравиполе.
- Все-таки тебе надо отдохнуть.
Я видел: Уно хочет что-то сказать - и не решается, а это на него не похоже. Я говорил с ним сутки назад, перед отлетом с Ганимеда. Что же могло произойти за это время?
- Насчет Юны... ничего нового?
- Нет... Волнуешься? Когда ты проходил практику у Тадеуша, я тоже волновался.
В стекло ударили крупные дождевые капли. Защитный слой стекла отталкивал их, они скатывались вниз, как шарики ртути. Уно прикрыл дверцу.
- Осень... Всю неделю шли дожди. Затопило дорогу к южному маяку.
- Каумет можно достать, - сказал я. - Сколько угодно. В старых вагонах спидвея силовые элементы аварийной амортизации сделаны из каумета. Амортизацией никогда не пользовались, каумет там целехонький.
- Амортизация? - переспросил Уно, - Да, конечно, конечно... Толковая мысль, спасибо.
- Я могу съездить в Польдию. Хоть завтра.
- В Польдию? Нет, Илья, съездить надо не в Польдию, а в Кунгур, к Хансу Улли. Завтра же. Он прислал приглашение.
Вот оно что, подумал я. Ханс Улли руководит ЦСП, Центром социального планирования, а если ЦСП заинтересовался нашим экспериментом, значит, назревают большие события.
- До сих пор ЦСП нас не замечал.
- Не совсем. Год назад они попросили материалы, я отправил. Не надейся, что разговор будет на поверхности. Улли не такой человек.
Позицию Улли я примерно представлял. В последнем ежегоднике ЦСП была его статья, там затрагивалась и проблема гиперспециализации. Наша цивилизация, писал Улли, основана на специализации, именно это обеспечило ее быстрое историческое развитие. "Специализация была ключом к решению очень многих проблем, и мы открывали этим ключом дверь за дверью и шли вперед, не заботясь о том, что где-то позади нас двери захлопывались..." Социологи вообще относятся к нам, как к изобретателям вечного двигателя: хорошо бы иметь такой двигатель, но, увы, принципиально невозможно. Специализация - самый древний и самый основной закон общества, а социальные законы ничуть не слабее физических.
- Когда мы выезжаем?
- Ты поедешь один, Илья.
- Почему?
- С завтрашнего дня ты - руководитель школы. Я буду жить на Алтае, у Лины.
Если бы Уно объявил, что завтра Сизую гору переправят куда-нибудь на Марс, я удивился бы меньше. Невозможно было представить Гродос без Уно и Уно без Гродоса.
- Что случилось?
- Ничего не случилось. Просто так будет лучше.
Я смотрел на Уно и ничего не понимал. Почему будет лучше? Кому будет лучше? Я видел, что Уно, как всегда, спокоен - и это было дико. Как в нелепом сне, когда хочешь проснуться, отчаянно стараешься проснуться - и не можешь.
- Должны быть причины, - упрямо повторял я. - Должны же быть причины...
- Причины... Мы топчемся на месте, ты сам знаешь. Нужно что-то новое.
- Мы все время ищем новое. Почему нельзя работать вдвоем? Почему вам надо уезжать с Гродоса?
- Ты подумаешь и сам все поймешь.
- Что-нибудь не так? Вы недовольны мной?
