Василий Купцов - Записки Виктора Толстых
— Извините, — вмешался я: на меня вдруг снизошло вдохновение, — но если все так сложно для вас, может, проще мне заняться этим Абадоном? Я же все-таки специалист, да к тому же и местный!
— Тебя уже провели как умершего, — сказал судья.
— Тем лучше, — парировал я, — стало быть, я уже не смогу еще раз умереть от взгляда этого, как вы говорите, артефакта.
— В этом что-то есть, — сказал другой голос, — но как это оформить? Как командировку? Но он не в штате!
— Давай так, — сказал судья, — даем ему отсрочку на сутки, оставляя его юридически за нами.
— Тогда еще проще, — сказал другой голос, — дадим ему временное, на сутки, бессмертие…
— Белиберда какая-то, — голос судьи звучал недовольно, бессмертие на сутки. Нонсенс. Хотя, в принципе, возможно. Я уже встречал что-то подобное. Кому-то давали. Правда, давно. Но, главное, есть прецедент.
— Вы сами-то, Виктор, согласны? Вам дают возможность пожить в этой личности еще сутки. И только для того, чтобы поймать Абадона. Подумайте, всего сутки…
— Я согласен, — сразу ответил я, — тем более, что я привык доводить любое дело до конца!
— Тогда отправляйся обратно сейчас же! А ты, дорогуша, обратился он уже не ко мне, — изволь-ка хотя бы для этого оторвать свою задницу от кресла. Покажи дорогу. Да, и еще оформи потом все!
* * *Я открыл глаза. Как светло! Я находился в той же комнате. Мальчика не было. Шум в соседней комнате. Быстро туда. А вот и мальчик — тот, который артефакт. Стоит возле зеркала и что-то такое проделывает руками. Услышал, как видно, что я вошел, обернулся. Посмотрел на меня.
— Ты еще бегаешь? Живучий попался! Ну, сейчас я тебя успокою, — говорил он мне, жутко улыбаясь. Странно, подумал я, ведь это речь взрослого человека.
— Два раза одного и того же человека убить нельзя, — сказал я, — и пора тебе угомониться!
Он не сразу понял в чем дело, попытался вновь убить меня своим взглядом. И дал, таким образом, мне время. Я подпрыгнул и схватил его за руку. Тут-то он все и понял. Далее последовало то, что вызывает у меня стыд до сих пор. Самый обычный самбистский перехват кисти с его стороны. Я просто не ожидал этого от мальчика. Перехватив мою руку выше по предплечью, он резко нажал другой возле сустава. Я выпустил его и чуть не сел на пол. Тут же вскочил, но было поздно, Абадон вырвался. Я попытался вновь поймать его, но он теперь ловко ускользал от меня. Потом мальчишка схватил стул и начал отбиваться им. Я вырвал стул из его рук. И вновь потерял на этом время. Абадон бросился к зеркалу и… нырнул в него.
Я тоже бросился к зеркалу. Потрогал его рукой. Обнаружил только, что это самое обычное зеркало, стекло, да и только! Как быть? Ведь должен быть простой выход. И тут я вспомнил, что моя старенькая прабабушка рассказывала мне в детстве, как самый обычный человек может обнаружить даже весьма замысловатые магические штучки.
— Если тебе отвели глаза… Или спрятано что-то заколдованное, так, чтобы простой человек не увидел. Тогда делай так. Смотри мимо, почти в другую сторону. Потом немного прищурься — так, чтобы стало немного темнее. Продолжай смотреть мимо, и, не поворачивая глаз, попробуй уловить то, что удается поймать сбоку. Главное, не поворачивай туда глаз, а то спугнешь!
Так я и поступил. Посмотрел мимо зеркала, куда-то на стену. Прищурился. И обнаружил на стекле этого зеркала нечто вроде трещины. Что-то непонятное такое, как будто бы расхождение поверхности в этом самом месте. В конце концов я ведь на целые сутки сверхчеловек! И я сунул в эту «трещину» руку. Рука прошла куда-то вовнутрь. Я сунул другую руку, схватил за края подавшегося пространства и раздвинул руки. Появилась дыра. Я хотел сразу туда запрыгнуть, потом подумал — а как потом обратно, если дыра закроется?.. На полу лежала швабра. Я подкинул ее ногой, поймал локтем и подбородком. И сунул ее в дыру, потом развернул. И швабра уперлась в края развернувшегося передо мною входа куда-то. Вот так, теперь, на всякий случай, будет выход. А сам я полез в дыру. Мир, который предстал передо мной, был самый обыкновенный. Просто я находился в каком-то длинном туннеле, слабо освещенным редко расположенными светильниками. Исследовать было некогда, я бросился вперед. Пробежав до поворота, я обнаружил раздвоение. Лабиринт? Похоже. А мне надо не только не заблудиться, но еще и поймать преступника. Никаких там нитей или горсти крупы у меня, понятно, с собой не было. Но я знал один способ выхода из любого лабиринта. Надо просто весь его обойти. А чтобы ни разу не повториться, надо просто как бы держаться одной рукой за стену, скажем, правой рукой. Прикиньте сами, и вы поймете. И если маленькое чудовище где-то там спряталось, я неизбежно на него наткнусь.
И я побежал вперед, выбрав правый туннель. Еще развилка, еще… Я бежал минут десять. А если этот тоннель многокилометровый? Все равно своего добьюсь. Эх, собаку бы сейчас! Не пришлось бы блуждать. И инфракрасного зрения у меня, как у некоторых, тоже нет. Остаются только ноги. Быстрее!
Абадон выскочил мне навстречу сам. В руках у него был невесть откуда взявшийся топор. Я почти увернулся, но лезвие все-таки зацепило меня по руке. До кости. Страшно больно.
Но вот новое чудо. Рана почти мгновенно закрылась. Сама. Стало быть, действительно, выдали мне там бессмертие. Жаль, что только на сутки, а то каким бы суперменом я стал! Гроза преступников…
Топор отброшен в сторону. Я наваливаюсь на маленькое чудовище. Абадон пытается провести болевые приемы. Я терплю, делаю свое дело. И вот, наконец, я сижу на нем, завернув ему руки за спину. Наручников у меня, понятное дело, нет. Да и стыдно признаться, я ими и пользоваться-то не умею. Да и не помогли бы, небось. Удивительно вообще, что я его скрутил.
Ну, а теперь что? Что делать? Этим вопросом задавались многие великие умы — Чернышевский, Ленин и… Виктор Толстых. Но сегодня день вдохновения. Я поднимаю свой взгляд вверх и просто громко говорю:
— Эй вы там, кто меня сюда отрядил! Дело сделано, забирайте свой артефакт!
— Он такой же наш, как и твой, — услышал я прямо перед собой. Но там никого не было, — подержи еще немного, сейчас мы его упакуем. Доставай мешок, да не этой стороной, да, вот так! последние слова были обращены явно не ко мне. С минуту ничего не происходило, потом одна нога Абадона как бы начала исчезать. Он яростно забил другой ногой.
— Ишь как сучит ножкой-то! Попридержи, я сейчас и вторую ножку туда суну! Вот, так-то лучше.
Исчезла и вторая нога, потом, рывком, от глаз скрыли и всего Абадона. Исчезли также и кисти моих рук. Я почувствовал, что в районе предплечий у меня стягивается нечто вроде большого кисета.
