Евгений Гаркушев - 2010 № 1
Впрочем, деньги не радовали — работать над приборами по перераспределению vis vitalis изобретателю никак не хотелось. Он и так совершил слишком многое и имел право отдохнуть. Очень хорошо отдохнуть. А времени впереди было достаточно. Сто лет или даже Двести. Жизненной силой Краюшкин запасся в избытке.
Вот только Фельдман постоянно беспокоился, хотел чего-то, пытался заставить всех вокруг работать… Но и эта проблема снялась сама собой. Вскоре после удачной сделки по поглощению чужого бизнеса мультимиллионер свернул шею, катаясь на горных лыжах. И ведь не мальчик, а рисковал, рисковал, рисковал, словно бы опасностей не существовало. Прыгал с парашютом, катался на серфе по огромным волнам в Тихом океане, взбирался на гималайские скалы без страховки… Думал, что с ним никогда ничего не случится, что сил хватит на троих. Доигрался. Студенты в качестве доноров тоже оказались не лучшим материалом. Их vis vitalis делала человека излишне суетным, пробуждала ненужные стремления. А от бурной деятельности, как правило, слишком много проблем, опасностей, неурядиц. Не лучше ли жить спокойно, размеренно, не стремясь везде успеть, все захватить?
Сам Краюшкин в перерывах между созерцательностью подумывал над тем, чтобы окончательно забросить медицину и основать новую философскую школу. Даже главный постулат сформулировал: «Не возжелай жизни ближнего твоего».
КОРИ ДОКТОРОУ
ВСЕ ПРОЙДЕТ…
Настанет завтра.
И тогда
Все то, что в мире жить мешало,
Пройдет, исчезнет без следа.
Джонатан Коултон. «Настанет завтра».Иллюстрация Владимира ОВЧИННИКОВА
Рабочая кабинка Лоренса, украшенная священными символами монашеского ордена и изображениями святых покровителей, помогавшими ему сосредоточиться, была самым подходящим местом, чтобы поломать голову над проблемой, обнаруженной им в одном из системных журналов.
Из соседних кабинок доносилось приглушенное бормотание братьев и сестер, принадлежащих к Ордену созерцательных аналитиков; казалось, это звучат не голоса, а сама мысль — гибкая, концентрированная, мощная. Специальная программа отслеживала уровень этого шума, и на служебном участке экрана перед Лоренсом прихотливо змеилась желтая кривая, наложенная на трехмерный график нормальной активности. Судя по ее показаниям, сегодня ситуация была чуть более напряженной, чем обычно, соответственно и работать приходилось интенсивнее.
Лоренс пощелкал «мышкой», прокручивая журнал, подумал еще немного и попытался поиграть с данными в надежде, что что-то прояснится само, но ничего не изменилось. Информация, заключенная в файле, по-прежнему оставалась бессмысленной, а ведь это был не просто системный журнал, а поток двоичных сигналов, который Орден обрабатывал и кодировал для Службы безопасности. В процессе обработки файл непонятным образом вырос на шестьдесят восемь байт, превратившись в Аномалию с некорректной контрольной суммой.
Архивы Ордена были полны различными Аномалиями — оборванными ниточками, время от времени попадавшимися в ткани реальности, или, если смотреть на дело с технической точки зрения, программными ошибками, которые Орден обнаруживал и исследовал. История о системном администраторе, который когда-то давно — еще до появления Ордена — заметил в бухгалтерских отчетах крошечное расхождение в семьдесят пять центов и сумел пройти по цепочке, разоблачив иностранную шпионскую организацию, использовавшую его компьютерную систему для взлома военных сетей, служила для монахов чем-то вроде священного предания. Произошло что-то подобное на самом деле или нет, доподлинно неизвестно, однако мораль сей истории была самоочевидна: потяни за ниточку, и мир раскроется перед тобой во всей своей сложности и многообразии.
Лоренс, однако, перепробовал уже все возможности; на большее его знаний просто не хватало. Значит, решил он, пора поговорить с Гертой.
Поднявшись, он вышел из кабинки, машинально ощупывая увешанный сенсорами пояс, чтобы сообщить личному компьютеру: он помнит о его существовании. Компьютер работал постоянно: даже пока Лоренс шел из рабочего зала в монастырский двор, многочисленные датчики считали сделанные им шаги, измеряли пульс и даже снимали электрокардиограмму.
Герта… Она не была главной, нет. Орден состоял из небольших автономных групп и подразделений, руководители которых постоянно чередовались. Работу в целом координировало специальное групповое программное обеспечение, благодаря которому не возникало никакой необходимости создавать жесткую вертикальную иерархию. И хорошо, что не возникало. Так братьям и сестрам нравилось гораздо больше. В начальники, во всяком случае, никто из них не рвался.
Другое дело, что в условиях, когда учитывается каждый удар по клавишам, каждый щелчок «мышью» и каждый пункт производительности твоего труда, очень скоро становится ясно, кто хорошо знает свое дело, а кто лишь скользит по поверхности. Герта была из тех, кто знал свою работу досконально.
— Есть вопрос, — сказал Лоренс, подходя к ней. Герта предпочитала телеграфный стиль. Никакой чепухи вроде «Доброе утро, какая замечательная погода сегодня».
Прежде чем ответить, Герта еще трижды ударила мячом о стену, каждый раз ловко ловя отскочивший снаряд. Ее потемневшие от пота седые волосы развевались при каждом движении, стройное, подтянутое тело грациозно изгибалось. Наконец Герта в последний раз поймала мяч и бросила в стоящую на земле корзинку.
— Тебя зовут Лоренс, так? — Она улыбнулась. — Что у тебя?
— Вот это. — Лоренс отправил вызвавший его недоумение файл на приемник ее личного компьютера. Автоматический анализатор Герты тотчас спроектировал данные на стену, о которую она только что стучала мячом, то есть ближайшую ровную поверхность. Некоторое время Герта прокручивала данные, сосредоточенно щурясь и качая головой, потом вызвала какие-то свои программы и воспроизвела битовый поток, опрашивая системные журналы в узлах сетевого подключения, начиная с момента, когда основной файл вырос на шестьдесят восемь байт.
— Ты считаешь — это Аномалия? — спросила она наконец. Под носом у Герты росли тонкие седые волоски. Обычно их не было заметно, но сейчас на них блестели крошечные капельки пота, хотя дыхание ее давно успокоилось, а рука, которой она указывала на стену, почти не дрожала.
— Надеюсь, что да. Эти Аномалии — хорошая возможность для карьерного роста.
— Тогда понятно, почему ты решил, будто имеешь дело именно с Аномалией. Но взгляни сюда… — Она извлекла контрольную сумму лишних байт, потом продемонстрировала ему свои сетевые разветвления, продолжавшие отсылать и принимать пакеты информации.
