Сергей Лексутов - Полночный путь
Серик проговорил нерешительно:
— Видел я подобную штуковину… Только сделана была не в пример грубее… Да и у Шарапа со Звягой такие есть; ихние пацаны упражняются из них стрелять…
— Ну, ты пока не суди… Это ж — первый. Тут главное — чтобы лук был гибкий. Булат лучше всего подходит. А уж булат ковать я умею. Остальное — дело не хитрое.
— Бабское оружие… — презрительно бросил Серик.
— Не скажи… — протянул Батута. — Ты вот из лука рыцаря с коня ссадишь?
— Ну, хватил! Он же в броне с ног до головы…
— А из этого — запросто! Да и в пехотном бою он хорош. Стой между пешцами, и сади себе. А пешцы уж тебя, как родного, и щитами укроют, и от чужого копья оборонят.
Серик потрогал пальцем несуразно толстую тетиву из бычьих жил, сказал:
— Тетива толстовата…
— Ничего не толстовата… И такую придется после десятков двух выстрелов менять. Вот волочилку для проволоки потоньше сделаю, или германскую куплю, то тетиву проволочную совью. То-то будет добротно!
Батута, пыхтя, накрутил ворот, пластинчатый лук изогнулся, щелкнула заноза. Взяв толстую, железную стрелу, из кучки на полке, Батута вложил ее в желобок, прицелился в противоположную стену. Кузня, будто вся вздрогнула от удара. В противоположной стене стрела не торчала — там зияла щель, в которой блестел погожий день.
— Надо же, в паз угодила… — пробормотал Батута. — Дай Бог, ни в кого не попал…
Он вышел из кузни, прошел к тыну. В бревне торчала глубоко вонзившаяся стрела. Серик подошел следом, потрогал стрелу — она сидела крепко. Тогда он принялся качать ее из стороны в сторону, и только после долгого раскачивания ему удалось выдернуть стрелу.
— Да-а… — протянул Серик. — И правда, прошибет рыцаря вместе со щитом…
Батута протянул ему самострел:
— Владей! Хоть и тать, а все ж таки брат…
На следующий день была суббота, а потому с утра собрались на базар. Серик надел алую шелковую рубаху, сафьяновые сапоги, расшитые канителью золотыми узорами, узкие половецкие штаны из аксамита, подпоясался золотым рыцарским поясом. Наблюдавший за ним с насмешливой улыбкой Батута, сказал:
— Меч прихвати…
— Зачем?! — изумился Серик.
— Ты так разоделся, что Рюриковы дружинники наверняка привяжутся…
Пожав плечами, Серик прицепил к поясу меч, а сзади за пояс заткнул длинный и узкий половецкий кинжал.
Чинно шли по улице; впереди Серик с Батутой, плечом к плечу, следом — величественно плыла дородная мать, а уж за ней, как цыплята, стайкой сестры, разодетые в яркие шелка. Серик сразу обратил внимание, что большинство горожан оставили своих дочерей дома. Надо же, осенний торг — и девок дома забыть!
Встречные уважительно раскланивались с Батутой, кивали и Серику. Проезжий боярин остановился, сказал:
— Здравствуй, Батута!
Не снимая шапки, Батута медленно произнес:
— И ты здравствуй… Как мой меч? Еще не опробовал?
— Опро-обовал… Добрый меч. По приказу князя в печенежскую землю ходил под личиной германского рыцаря…
Серик не удержался, нетерпеливо спросил:
— Ну, и што там?
Боярин медленно оглядел его с ног до головы, спросил небрежно:
— А это еще что за пацаненок?
— Брат это мой… — обронил Батута.
— А не рано ли твоему братцу такими игрушками баловаться? — с едкой иронией в голосе вопросил боярин.
Серик обозлился, медленно выговорил:
— То-то тебя князь послал в печенежские земли; с такой рожей и пузом, ну, вылитый германец! — боярин изумленно приподнял брови, а Серик продолжал: — Хочешь по-настоящему братов меч испробовать? Давай, слезай с коня!..
Боярин добродушно покачал головой:
— Ну и брат у тебя! Он что, и правда, такой лихой?
— А ты испытай… — с подначкой проговорил Батута. Но тут же посерьезнел, и спросил: — Ну, и что там, в печенежских землях?
— А тревожно как-то… Германцев полно. Ходят толпами в белых плащах с красными крестами. Не к добру все это… Слышь, Батута, а ты отдашь за моего сына свою младшую?
Вперед выступила мать и строго выговорила:
— Ты, боярин, шути, да не заговаривайся! Знаем мы, каково простой девушке в боярской семье…
Боярин смутился, сказал потупившись:
— Да не шучу я… Разве может быть урон боярской чести, породниться с таким мастером? — тронув коня, он поехал своей дорогой.
Глядя ему вслед, Батута проговорил:
— И верно, тревожно что-то… Князь соглядатаев посылает в земли печенежские… Прав ты, Серик; большой войной пахнет. Раньше набеги случались, как гром с ясного неба, но и отбивали их с легкостью. А сейчас угроза копится, будто гроза среди тихого дня…
Они еще и до ворот не дошли, когда услышали шум торжища. Пройдя ворота, остановились, оглядывая море разливанное многолюдства; стояли ряды телег, с задранными в небо оглоблями, у берега, тесно, борт к борту, стояли челны и ладьи.
Оглядывая из-под ладони торжище, Батута пробормотал:
— Чего-то не видать ладьи дружка моего германского, Иодля… Доброе железо привозит всегда…
Сзади послышался радостный вопль:
— Братцы! Гляньте-ка, какие крали!..
Серик резко развернулся, из ворот вывалило пятеро Рюриковых дружинников, и теперь они нахально пялились на сестер. А те испуганно жались к матери.
Батута медленно выговорил:
— Шли бы вы по добру…
— А то, что будет?! — угрожающе выставил вперед щербатую, бритую морду кособокий верзила, в красной франкской рубахе.
— А то бок подправлю, враз прямым станешь… — спокойно выговорил Батута.
Вокруг уже собирался народ. Двое, видать заядлые драчуны, вытаскивали из-за поясов рукавицы, деловито натягивали на руки. Двое парней у ближайшего воза аккуратно выворачивали оглобли. А Рюриковы дружинники, будто и не понимали, что их сейчас бить начнут, и бить будут долго и основательно. Один из них сунулся к Серику, требовательно протянул руку:
— Отдай меч! Ни к чему он смерду…
Серик сговорчиво проговорил:
— Да на, возьми… — и, выдернув меч из ножен, так засветил им плашмя дружиннику по лбу, что звон разнесся на все торжище.
Батута уже умело правил бока кособокому; саданув два раза кулачищами по бокам, со всего плеча засадил в ухо, и этот разлегся, уютно примостив голову на кучку лошадиных яблок. Троих других молотили заядлые драчуны, сладострастно хекая, и азартно вскрикивая, обрабатывали кулаками так, что бедолаги не могли даже мечей вытащить. Вокруг крутились два парня с оглоблями, все примериваясь огреть оглоблей, но момента не подворачивалось. Вокруг стояли зеваки, и подбадривали криками драчунов. Серик пожал плечами и сунул меч в ножны. Побоище быстро завершилось; трое дружинников улеглись рядом с товарищами, парни разочарованно потащили оглобли хозяину воза, который, впрочем, стоял тут же, среди зевак.
