Марианна Алферова - Золотая гора
- Какая свекла! Ты что, ослеп?! Мусорка это. МУ-СОР-КА!
Ив еще несколько секунд рассматривал людей и машину, и наконец до него стало доходить...
- Мне еще рано, - пролепетал Иванушкин и ощутил внезапную слабость в коленях и холод в спине.
- Откуда ты знаешь? - скучным голосом спросила Дина и зевнула. Некогда нам. Шевелись.
- Никуда не поеду! - вздыбился Иванушкин и махнул топором, будто собирался рубить Дину на куски.
Она взвизгнула и метнулась к двери.
- Режут! - пронеслось над Вторыми огородами.
В дверях тут же возник Мишка-Копатель, упитанный, веселый, в черной кепке и тельняшке. Без всякого почтения к топору подошел к Иванушкину и обнял, как брата.
- Иванушкин, яблочный мой, мы с тобой полюбовный договор заключали? Заключали. Ты услуги мои оплатил? Оплатил. Теперь моя очередь обязательства выполнять. Ты, яблочный мой, не волнуйся, прикопаем тебя в лучшем виде.
- Но я же не жмых, - голос Иванушкина звучал не очень уверенно.
- Так станешь! - радостно воскликнул Мишка-Копатель. - Все-таки, мужик, я тобой горжусь! - он похлопал Иванушкина по плечу. - Пять сеансов на мене, а ты еще кумекаешь потихоньку! Ты только не волнуйся, до срока тебя прикапывать никто не собирается. Посидишь у нас на Золотой горе, доспеешь.
- А можно я здесь посижу? - жалко заглядывая в глаза, спросил Иванушкин.
- Нет, здесь никак нельзя. Неужто забыл: жмых должен лежать в земле и впитывать энергию земли, как семя. Или ты себе отдельное место готовишь? Мишка-Копатель кивнул на черную дыру в полу.
Щель между досками в самом деле напоминала отверстие в склепе. Серая, истомленная без света земля пахла гниением и грибами. И холодно было в подвале - не отогрелся он еще с зимы.
- Нет, лучше я со всеми, - согласился Иванушкин.
Домики на Вторых огородах низкие, в один этаж, редко у кого чердачок из ржавого железа приляпан. Жмутся домики один к другому по причине скудости жизни. На здешних огородах до весны не дотянешь, если на мену не ходишь. И все на Вторых огородах несподручно. К примеру, до помоек полдня пешком идти, а если хочешь путное что отыскать, то выходи засветло, чтоб не ночевать потом с добычей среди копателей. До мены добираться проще: на мену два раза в день ходит кривобокий ржавый бас с разбитыми стеклами. Но на Вторых огородах в него уже не залезть, надо тащиться на Третьи, опять же до света, и там садиться. Конечно, если есть свой аэрокар, то все эти проблемы улетучиваются. Можно и на Большие помойки слетать, и до мены пятнадцать минут лета прямиком над домами. Жизнь становится почти счастливой. Но аэрокар забрала Дина. И счастье тоже.
Ив вышел из времяночки и постоял на солнце. Поглядел на грядки и только сейчас заметил наглые жирные сорняки, заглушающие тощую морковь, присел на корточки и спешно стал драть траву, но почему-то чаще выдирались тощие хвостики моркови. Внезапно Иванушкин сообразил, что до осени ему никак не дотянуть, и урожай свой не увидеть, отряхнул руки и нехотя поднялся.
- Простите, Дина Иванушкина здесь живет? - спросил незнакомый парень, выглядывая из-за огромной туши мусорки.
- Здесь, - не особенно любезно отозвалась Дина, выступая вперед. Иванушкин хотел было возразить, что Дина давно уже здесь не живет, но смолчал. - А в чем дело?
Копатели тоже подались вперед, обступили незнакомца и широкими спинами оттеснили Иванушкина. На шее у гостя висел ящик с прорезью, а под мышкой парень держал пухлую растрепанную папку. Голова парня, взлохмаченная и немытая, сильно смахивала на эту его папку.
- Выборы сегодня, - объяснил парень и махнул в воздухе какой-то бумажкой. - Или забыли? Пятница сегодня. Выборный день.
- Кого выбираем? - спросила Дина.
- Старшего огородника Вторых Огородов.
- Старшего на той неделе выбирали, - попыталась поспорить Дина и уличить.
- То не старший, - с жаром принялся объяснять человек с ящиком. - А средний. А сегодня как раз старший. А через неделю заместитель его будет. А потом...
- За кого же голосовать? - спросил Ив, так и не уяснив, кого же выбирают - старшего, среднего или младшего огородника.
- Да за кого хотите. Все, к примеру, голосуют за Андрюхина.
Копатели поскучнели, но терпеливо слушали, пытаясь уяснить, нельзя ли чем-то поживиться.
- И кто же этот Андрюхин? Нельзя ли с ним познакомиться? поинтересовалась Дина.
- Отчего нельзя. Можно. Я и есть Андрюхин, - парень скромно потупился.
- Поразительная демократия... - восхитился Ив. - Огородная.
- Да что вы! - Андрюхин почему-то немного обиделся. - Просто никто другой бюллетени разносить не пойдет. Замшели все и к домам приросли. А я молодой, энергичный, я мену приструню!
- Это как? - нахмурила брови Дина. - Как же жить без мены? Я что, в огородных тряпках должна ходить, что ли? И щеки свеклой красить?
Андрюхин смутился и принялся спешно разъяснять:
- Нет, интеллектуальный отдел, но, конечно, будет всячески способствовать... - кандидат сбился и начал мысль сначала: - Огородники без мены с голоду умрут. Сами понимаете: что могут дать большие помойки? Крохи! А на прибыль с мены покупается весь пайковый хлеб. У меня расчеты, Андрюхин полез в свою папку, но нужной бумаги не нашел, только рассыпал листы на землю. - Я по экономическим книгам бизеров учился. Я налог введу на донорство в пользу жмыхов, - бормотал он, ползая по земле и собирая бумаги, - чтобы обеспечивать их теплым бельем перед прикопкой. И надзор установлю за копателями.
- Это кто там за копателями надзирать вздумал? - Грозно рявкнул Мишка-Копатель. А приятели его вновь подались вперед и вздыбили плечи. Я - защитник жмыхов и полномочный их представитель! А ты за мной наблюдать!
Андрюхин спешно отполз за черную тушу мусорки.
- Вы не так меня поняли. У меня для копателей особые поощрения...
- С каких это пор ты полномочный представитель жмыхов? - изумилась Дина, оглядывая Мишку, будто в первый раз видела. - Ты же главный обиратель, за их счет живущий!
- Да, обиратель! - Мишка дерзко выпятил губы. - А думаешь, я не страдаю от этого? Еще как страдаю! У меня душа разрывается при мысли о наших бедных жмыхах! - Мишка стукнул себя кулаком в грудь. - Но я всегда осознавал всю тяжесть их положения. Я за них биться буду и костьми лягу! Ив, дорогой! - Копатель патетически вскинул руку. - Ты там, в земле, будешь лежать, а я за тебя здесь сражаться, за твое воскрешение!
- Надо что-то другое делать! - выкрикнул Иванушкин с тоской и осекся, потому что совершенно не знал, что же это другое.
- А ты молчи! - пискнул внезапно Андрюхин, высовываясь из-за мусорки. - Ты наполовину уехавший, и огородные дела тебя не касаемы. Теперь новый закон: частичные эмигранты, как и полные, не голосуют.
