Вад Капустин - Встретимся на Альгамбре
— Дык это… Турбина карбюратора полетела, — ответил Одинцов дежурной шуткой, но собеседника это не успокоило.
— Уйду я с твоей развалюхи, — угрюмо пообещал Ляхов. — На пассажирский лайнер уйду, в Солнечную. Белый пароход — вот где штурману самое место. Знай себе, стрелочки черти на исхоженных трассах. А здесь? Скачешь, как блоха, со звезды на звезду, карты на экране сменить не успеваешь. И пусть бы заработки были, а то — кот наплакал, — от собственных рассуждений Никита еще сильнее завелся. — Мы что, ловцы удачи какие-нибудь: повезло — деньги есть, не повезло — как сейчас — сиди и скрипи зубами? Только что и слава, что нас Управление торговых перевозок кормит. Ха! Кормильцы! И тут и там каждый обмануть норовит!
— Охолонись! Кто не рискует, тот не играет. Метагалактика — это тебе, брат, не туристические маршруты в Солнечной, — Алексею не хотелось повторять очевидное, но надо было что-то ответить, чтобы немного утихомирить напарника. — У Земли в Содружестве класс «Е». Не заломно. Кто здесь считается с нашим Кормильцем?
Но штурман не слушал и продолжал бурчать:
— Еще и без передатчика остались. Это значит, теперь до самой Земли будем без связи. А меня жена просила сегодня вечером позвонить! День рождения у нее. Загрызет потом, прощенья не допросишься. Нет, ты как знаешь, а я уйду. Вот только лоха какого-нибудь в экипаж найдем, и уйду, — Ляхов возвел глаза к потолку, словно обращаясь к неведомым богам.
Боги немедленно откликнулись на искреннюю молитву штурмана.
— Да ладно тебе, — только и успел примирительно начать Алексей, как его прервал грохот, похожий на звук падения тяжелого тела. Оглянувшись, Одинцов громко присвистнул: на корабле объявился крупногабаритный пришелец! Свалился из ниоткуда.
На старой козьей шкуре у обломков электрокамина стоял, еле держась на ногах, здоровенный громила с комически броской мужественной физиономией, бледный и до невозможности грязный. Картину довершали безобразные лохмотья. Казалось, изначально одежда предназначалась для тощего подростка, но каким-то невероятным образом оказалась натянута на великана и разошлась по швам в процессе надевания.
— Земляне? — слабым голосом спросил незнакомец, обессиленно опускаясь прямо на козью шкуру. Услышав утвердительный ответ, бродяга рухнул на коврик и отключился. Просто уснул.
— Явился, запылился! — прокомментировал неожиданное событие сварливый птичий голос из стоявшей в углу клетки.
— И не говори-ка, Вруша, — согласился с птицей капитан. — Этот парень действительно где-то очень сильно запылился.
Проснулся гость через двое суток в уютной каюте. Туда, проклиная все на свете, его с трудом дотащили на козьем коврике Одинцов со штурманом. Коврик пришлось отправить в утилизатор — после транспортировки чужака несло от него хуже, чем от покойного козла. Впрочем, никаким козлом от него прежде и не пахло — шкура была искусственной имитацией меха длиннорогого айра.
Старик открыл глаза, не понимая, где он и почему все тело так болезненно ноет, но на душе — покойно, как давно уже не было. Потом сообразил — он на земном корабле, куда был заброшен красянкой — и огляделся. На выдвижном стуле висел форменный костюм самого большого размера, который экипажу удалось отыскать в запасниках, а на стенке приятным зеленым светом сияла стрелка, указывающая направление в санитарный блок с душевой. Терехин немного обиделся, но намек понял. Форма, натянутая после душа, сидела на преобразившемся Александре как на пугале. Однако лохмотья, оставшиеся от прежней одежды после двухнедельного бомжевания на Красивой, годились только в утилизатор, куда и были немедленно отправлены.
Приведя себя в порядок, пришелец отправился искать капитана. Корабль оказался крохотным, стандартный ястребок, рассчитанный на трех членов экипажа. Путь к рубке указывали знакомые зеленые стрелки. Дверь была открыта, но Старик вежливо постучался.
— Входи, — ответил скрипучий женский голос.
Повиновавшись, удивленный Терехин услышал насмешливое хихиканье и обнаружил, что выполнил приказ растрепанной белой птицы, похожей на крупного попугая. Он показал пересмешнице огромный кулак.
— Умылсо? Баско. А с дамой-та поаккуратнее, — предупредил высокий длинноволосый парень, одетый, несмотря на жару, в свитер и форменные брюки. Он хмуро созерцал сваленные на столе детали дальпередатчика. — Вруша у нас член экипажа, имеет право клюнуть.
— Извините, — Александр смутился. — Я от неожиданности.
Инженер виновато посмотрел в сторону клетки, но птица демонстративно отвернулась.
— Дык и кто ж ты у нас такой беспортошный? — не слишком вежливо поинтересовался длинноволосый.
Александр машинально поддернул коротковатые брюки. Капитан говорил на забавной смеси какого-то деревенского говора с космофлотским сленгом, но в целом все было ясно.
— Александр Терехин. Можно просто Саша, — представился он. — Боксер легкого веса, интуит-инженер. Работал в Каноне.
Потом, немного подумав, добавил:
— Раньше меня называли «Старик», но теперь, — боксер поглядел на собственное отражение на выключенном экране какого-то прибора со смешанным чувством удивления и досады. — Теперь это прозвище мне, наверное, не подходит.
— Ну так будешь Сандр, — решил длинноволосый.
— Сандр, так Сандр. А вы, значит, капитан?
— Не капитан. Мастер, — буркнул из угла штурман и, повинуясь предупреждающему взгляду капитана, поднялся с пилотского кресла и вышел.
— Одинцов я. Можно на «ты» — тут у нас не военный флот. У вольных торговцев — всё запросто, все свои. Меня зовут Алексей, для друзей Леха, — сказал длинноволосый. — Ну, добро, Сандр, говори.
Покончив с формальностями, Терехин начал рассказывать. Выслушивая историю о красянке, похожую на страшную сказку, Алексей молча кивал и лишь время от времени удивленно заламывал левую бровь.
Сандр не скрыл от спасителя ничего: ни подставы Канона, ни истории с красянкой, ни бегства от телепатки, ни собственного преображения. Да и чего скрывать? Загадывая красянке желание, боксер больше всего мечтал найти надежное укрытие. И уж если его забросило сюда, значит, потрепанный торговый кораблик Земли был для него самым безопасным местом на свете. Это входило в условия договора с отпущенным на свободу симбионтом.
— В общем, послала меня жизнь в пятый угол, — печально закончил он. — А ведь я был классный мухач.
— Ну, мухач, положим, из тебя теперь никакой. Да и боксер нам на корабле не надобен. А вот мех…, - выслушав запутанную историю, как на духу выложенную пришельцем, Одинцов не стал демонстрировать недоверие.
