Николай Бондаренко - Бремя «Ч»
Я дошел до конца. Через поцелуи, объятья, подробные постельные сцены… Кому это нужно, да в таком количестве?…
Вернулся в приемную. Ри предложила сесть напротив. Вспомнив о музейной чернильнице, я усмехнулся: нет уж, душа девушки не может находиться где-то под замком…
Ри поинтересовалась:
— Понравилось?
Я неопределенно развел руками.
— Впечатлений масса!
— А с нашим учреждением познакомились?
— Частично, — вздохнул я и с опаской покосился на дверь кабинета Карла — не слышит ли он?
— Господина Карла нет, — опустила глаза Ри. — Но в общем-то он слышит все. Такой у нас руководитель. Умный, проницательный.
— Проницательный — это верно, — согласился я. — Ну а если откровенно: вам все в нем нравится? Ну, ничего вы такого не замечали?
Ри ответила нехотя, с зевотой:
— Собственно, что я должна была заметить?
Неожиданный поворот в поведении Ри меня насторожил, и развивать критическую мысль я побоялся.
— Так, ничего. Наверное, показалось. С непривычки. Сначала все кажется не так.
— А, — улыбнулась Ри. К ней вернулось прежнее обаяние. — Если по секрету, я и сама не сразу привыкла. Теперь о приятном поручении господина Карла. — Ри щелкнула дверцей сейфа и на раскрытой райской ладони подала мне ключ. — От вашего особняка. Как выйдете — сразу за парком. Адрес на ободке ключа. Господин Карл также позаботился, чтобы у вас на первый случай были деньги. Здесь сумма вашего недельного заработка. — Белые холеные пальцы извлекли из сейфа конверт. — Разживетесь — вернете. Теперь о внутреннем распорядке. Господин Карл любит точность. Приходить на работу и уходить следует вовремя. У нас пропускная система. Без этого пропуска, — Ри протянула металлический жетон с номером, — сюда не попасть. Далее. Сотрудникам пользоваться лифтом запрещено. В конце коридора есть лестница. Да и согласитесь, подняться на третий этаж не так уж трудно. На первом этаже бар. Легкие завтраки, горячие обеды, по предварительному заказу — ужин. Кажется, все. Офис-четыре видели? Это последнее, что остается вам до конца дня. Господин Карл желает вам всяческих успехов и ждет завтра утром с докладом.
— До свидания, Ри. Приятно было познакомиться.
Ри улыбнулась, и пока я выходил, чувствовал ее провожающий внимательный взгляд.
Офис-четыре находился почти по соседству. В кабинете было все, что нужно для нормальной работы. Под стеклом — списки фамилий и телефонные номера. Окна зашторены, что, вероятно, предусмотрено дисциплинарной системой Карла: во время работы ничто не должно отвлекать…
Пронзительно зазвонил телефон. Я снял трубку и услышал тягучий сипловатый голос:
— Это ты, Чек?
— Я. С кем имею честь говорить?
На другом конце провода поперхнулись.
— Подумай. Позвоню еще.
Конечно, это Карл, никаких сомнений. Однако как изменился голос! Звонок.
— Слушаю, господин Карл.
— Завтра у тебя первый рабочий день, — наставительно заговорил Карл. — Будет нелегко. Подготовься, настой себя на серьезное дело.
— Хорошо, господин Карл.
— Дома найдешь соответствующую литературу. Да! Как тебе вторая серия?
— Подробности ошеломляют.
— Правда? Ну, ну. Обязательно об этом напишешь. Желаю всех благ!
Карл положил трубку, и я, наконец, был свободен. Скорее на волю, на свежий воздух!
Остро почувствовал голод. Вспомнил о пирожках, которые даже не попробовал, сглотнул слюну. Решил заглянуть в служебный бар. Да и следовало познакомиться с заведением, где мне предстояло питаться. По инерции едва не повернул к лифту, но вспомнил о запрете. Что ж, я не гордый, прогуляюсь по лестнице.
Офис-двенадцать был открыт, и я мимоходом заглянул в него. Бо-Э-Ни мгновенно повернули головы в мою сторону. Бо, которого я запомнил потому, что с него каждый раз начиналось перечисление сотрудников, вытянулся над столом и жестом пригласил в кабинет.
Я вошел и почувствовал, что нахожусь в фокусе пристального внимания: двенадцать пар глаз скрестили на мне изучающие взгляды. Я смутился и сказал первое, что пришло на ум:
— Ну, как живете, господа?
— Извините, — осклабился Бо. — У нас так не принято.
— А как принято?
— Никак. Господин Карл сам называет, кого нужно. У господина Карла прекрасная память!
— Вы часто бываете в музее? — Я многозначительно показал пальцем вниз. Бо застыл в напряженном изумлении, и мне пришлось объяснить: — Там необыкновенная чернильница…
— Да, да, — раздались вокруг радостные голоса. — Уникальная вещь! Единственный экземпляр!.. Чудо природы!..
Бо шепотком сказал:
— Мы составляем список на воскресенье. Пойдете?
— Разумеется, — согласился я. Интересно посмотреть, как проходит процесс общения с замурованными душами. — До свидания, господа, — сказал я и зашагал к двери.
— Куда же вы? — донесся голос ошеломленного Бо. Я остановился и подозвал его пальцем. Бо осторожно подошел, и я с горечью выдал:
— Уму непостижимо! А ведь вы когда-то были человеком!
Бо изменился в лице, попятился; я не стал более докучать и устремился к лестнице. Еще несколько минут — и я в баре.
Бар как бар, ничего особенного, если не считать того, что занимал он небольшое помещение. У буфета длинная стойка с высокими мягкими сиденьями, в крохотном зале — два столика. На витрине, как водится, разноцветный фейерверк фигурных бутылок. Посетителей не было.
Миловидная блондинка вежливо объяснила, что обеды кончились, но можно что-нибудь приготовить. Ждать не хотелось, и я спросил, нет ли сэндвичей. Сэндвичи были.
— Отлично, заверните десять штук. — Расчет простой: два съем сейчас, остальные — на вечер и утро.
Я поблагодарил приветливую молодую барменшу и с хорошим чувством вышел.
Отыскал выход на улицу, но металлическая дверь была намертво закрыта. Как открыть — не знаю…
Вернулся в бар и все рассказал блондинке. Она рассмеялась и объяснила: слева у входа автомат. В него вставляется пропуск, и дверь открывается.
— А как же с улицы?
— Такой же автомат и там.
Я посетовал на свою недогадливость, и мы расстались.
На улице было тихо, тепло. Булыжник на узкой мостовой обветрился, рябил серыми пятнами. Небо все более голубело, жалкие остатки рваных дождевых туч пятились куда-то за крыши домов. Даже высотные кубы темнели не так мрачно, возвышаясь над городом неприступными гигантскими скалами.
Мои туфли звонко застучали по булыжнику. Я огляделся: на улочке ни души. Стук каблуков звучал как вызов пустоте и одиночеству…
Кажется, в парке кто-то есть. Это обстоятельство, как ни странно, меня взбодрило, я прибавил шагу и через узкую дверцу в чугунной изгороди вышел на мокрую аллею, под желто-зеленые, кое-где еще густые купы деревьев.
