Венедикт Ли - Гроза над Миром
– БОЛО КАНОПОС!
– А-х-х-х! Какого... Слушаю, Вага, чтоб ты подох через сто лет... – сонно пробурчал Боло. – Что стряслось, Минна с неба упала?
– Боло, продери глазки и прочисть уши. Возьми купчую на тот дом в Норденке, что принадлежал Арде и сделай дарственную от меня Наоми Вартан. В-а-р-т-а-н. Понял? И две тысячи реалов. Только не наличными. Вклад в банке Магистрата.
Обернулся к Наоми. Она сидела неподвижно, отведя взгляд и плотно сжав губы.
– Обдумай на досуге. Возможно, согласишься принять от меня этот подарок. Тогда скажешь. А пока я разрешаю тебе выходить в город вместе с Пини.
Наоми молча кивнула. «Вот и славно. Еще немного, и начнешь есть у меня с рук». Наоми замялась, он угадал ее сомнение.
– Говори, не бойся.
– А если я сбегу?
При этих словах тень мелькнула на ее лице.
– Пини расстроится – это верно. Но ты можешь потом подать ей весточку. Она ведь учила тебя нашему письму? «Сумеешь ли так ее обидеть?»
И, вдруг, неожиданно для себя, задал вопрос, от которого Наоми, вздрогнув, застыла.
– Ты – лесбиянка?
3. «ГРОМОВЕРЖЕЦ»
– Ну, что? – Пини взволнованно смотрела на нее.
Наоми стояла в дверях, опираясь вытянутой рукой о косяк.
– Что ты молчишь? Тебе плохо?!
– У-у-ф-ф! – она устало выдохнула. – Поздравь меня. Твой папаша, прости, твой высокочтимый отец – первый адмирал, поставил мне диагноз. Во-первых, дура. Во-вторых – я лучшая из тех, кого он знает. Красивая и не жадная. Убегая, не утащила целиком дворец со всем барахлом.
– А в-третьих? – Пини подвела ее к постели. – Ложись. Что там с тобой, в-третьих, – она уже успокоенно улыбалась.
– Еще я – розовая, но это мелочи.
Пини тихо ахнула.
– Значит, не ты ему разболтала... Кто-то внимательно следит за нами, Пини.
Она плюхнулась животом на постель.
– И... и что было? – Пини дышала ей в затылок
– Я сказала, что больше люблю мужчин, но в этом гадюшнике нету достойных... Вру, про гадюшник не говорила.
– И... потом?
– Он засмеялся и сказал, что уж один-то найдется.
Пини прыснула.
– Ну, а я говорю, вряд ли. Арни-то прогнали.
Пини схватилась за голову.
– Да ты что? Я тебе сама язык отрежу, чтоб только голова уцелела! Ты хоть думаешь, кому говоришь такое!
– Пини, родненькая, он не обиделся. Был в хорошем настроении. И, знаешь, почему? Оттого, сказал, что я не убилась, спускаясь из окна. Неподготовленный человек сорвется обязательно, даже с пяти метров – пальцы не выдержат, разожмутся. Потому я и дура. Ну, я и рассказала, как готовилась. По ночам цепляла веревочку за карниз и висела на ней, сколько могла. И так каждый узелок новый проверяла.
– А как аккуратно он меня клеил! И я тоже пудрила ему мозги. Я, он сказал, влипла по неразумию... или недоразумению... А я так на него наехала, что он решил, видно, пришибить меня своим благородством.
Она слышала за спиной взволнованное дыхание подруги. Повернулась на бок, подперев щеку кулаком, и красочно описала Пини беседу с ее отцом. Против ожидания, Пини не слишком огорчилась известием о том, что Вага знает об их близости.
– Он уже намекал мне, что в курсе наших забав. Я тогда не врубилась, а сейчас поняла. Но, не бойся, ревновать тебя к женщине, тем более, к собственной дочери, он не станет. Я знаю.
– А когда мы с тобой побываем в городе?
– Выберешь удобное время, и мы съездим с тобой. Спрашивать ни у кого не надо, я сама себе хозяйка. А так тебе не слишком плохо здесь, а?
Наоми вздохнула:
– Теперь мне кажется, что да. Если б не Бренда... Впрочем, я, сама не зная, оскорбила кого-то в лучших чувствах. И… как ты думаешь, сколько мне еще удастся держать его на расстоянии? Пока он не скажет: «или-или», – Наоми выразительно чиркнула себя пальцем по горлу.
Пини ласково обняла ее за плечи.
– Будь с ним вежлива. Если решишься отказать, я сумею тебя защитить. Но, думаю, ты сама переменишь мнение.
– Не спорь, – она прикрыла рот Наоми своей теплой ладонью. – И, хватит об этом. Заранее не настрадаешься.
Наоми фыркнула.
– Знать заранее о последствиях надо? Или как? Вот я, что за табу нарушила? Папаша твой запретил мне ходить во всем этом. А подобная одежка мне привычна, я…
– А-а-а! – Пини беззаботно махнула рукой. – Это только ветеранов, вроде отца, еще волнует. Ну, и некоторых ревнителей традиций. Так, дескать, одеваются моряки, а не тупые горожане… Не обращай внимания. Просто придирки.
– Ты думаешь?
– Да. Из тех «приказов», что я с детства мимо ушей пропускала.
– Например, «чтоб ты провалился?» В первый свой день я очень была близка к этому.
– Бедная ты моя! До сих пор мучаешься! Открою секрет. Правильный ответ был: «отпусти». Доказывал несгибаемость воли и твердость духа. И ничего тебе не было бы. Проверка на вшивость.
– Не знаю. Одно себе уяснила: сдамся – пощадит. И вот, я здесь и ты утешаешь меня в моих бедах и горестях… И, хорошо, что у вас есть уже традиции. Ужасно, когда все решает воля одного человека. Расскажи мне, как вы решаете споры и все остальное.
Пини отозвалась после недолгого молчания.
– Да, Наоми. Это придумал отец... Много лет назад. Молодой, малограмотный парень, ему еще много лет оставалось до того, как он сделал меня моей маме... Уже тогда он понял, что сможет повести за собой всю разношерстую банду. Его приятель Гари записал все так, чтоб железно звучало. Берем всех, не спрашивая, кто таков и откуда. Был бы силен и не трус. Ну, а если, что...
– Я поняла. Суровая кара от рук своих же сооб... сотоварищей. Ладно, излагай вашу конституцию... – недавнее нервное напряжение разрядилось, теперь ее снова клонило в сон. Она встряхнула головой. – Давай, Пини. Я слушаю...
1. Среди нас нет рабов и хозяев. Ты – свободный человек.
2. Неважно кем ты был, покажи, кто ты есть.
3. Ты сам выбираешь себе командира.
4. Слово командира – закон.
5. Командиру – пятая часть, остальное поровну.
6. Отдай утаенное перед дележом – никто не попрекнет, все мы люди. Опоздаешь с признанием – лишишься всего.
7. Грубость – 10 плетей.
8. Самовольная отлучка – 15 плетей.
9. Порча имущества – вся доля и 10 дней карцера.
10. Неповиновение в бою – смерть.
11. Пленные – та же добыча, обращаемая в деньги.
12. Мы не терпим пыток и насилия по отношению к пленным.
...
– Пини, – сквозь дрему пробормотала Наоми. – Двенадцатый пункт лишний. Перекрывается девятым – порча имущества. А вообще-то прекрасный образчик лицемерия…
