Джаспер Ффорде - Кладезь Погибших Сюжетов, или Марш генератов
– Когда уляжется переполох, – откликнулась вторая, – когда сплетем рассказа паутину!
Повисла пауза, пока вторая ведьма не ткнула локтем третью.
– Когда на Эйр закат сойдет, – произнесла та поспешно.
– А где?
– Сюжетный поворот.
– Там ждет нас встреча с Нонетот!
Они умолкли, а я уставилась на них, не понимая толком, чего от меня ждут.
– Спасибо большое, – произнесла я наконец, но первая ведьма пренебрежительно фыркнула и сунула ногу в дверь, когда я попыталась закрыться.
– Погадать вам, милая барышня? – спросила она, а остальные две омерзительно закудахтали.
– Честно говоря, не думаю, – ответила я, выпихивая ее ногу. – Может быть, в другой раз.
– Привет тебе, мисс Нонетот! Привет тебе, Суиндона гражданин!
– Честно, мне очень жаль… да и мелочь закончилась.
– Привет тебе, мисс Нонетот, беллетрицейский полноправный, – ты скоро станешь им!
– Если вы не уйдете, – сказала я, начиная раздражаться, – то…
– Привет тебе, мисс Нонетот! И быть тебе Глашатаем самим!
– Конечно быть. Давайте убирайтесь, вы, убогие болтуньи! Доставайте своей чепухой кого-нибудь другого!
– Шиллинг! – сказала первая. – И мы скажем тебе больше… или меньше, как захочешь.
Я закрыла дверь, невзирая на их ворчание, и вернулась к своим вопросам. Но только я покончила с сорок девятым: «Какая из нижеприведенных словоформ не является герундием?» – как раздался новый стук в дверь.
– Проклятье! – пробормотала я, поднимаясь и стукаясь лодыжкой о ножку стола.
Это снова были три ведьмы.
– По-моему, я вам сказала…
– Тогда шесть пенсов, – произнесла главная карга, протягивая костлявую руку.
– Нет, – твердо ответила я, потирая лодыжку. – Я никогда не покупаю ничего с рук.
Тогда они затянули втроем:
– Трижды раз, да два, да три, получается…
Я опять захлопнула дверь. Суеверностью я не отличалась, и у меня имелись более важные предметы для беспокойства. Едва я села, отхлебнула чаю и ответила на следующий вопрос: «Кто написал "Жаб из Жабхолла"?» – как в дверь снова забарабанили.
– Так, – сказала я себе, шагая через комнату, – эта троица меня достала.
Я распахнула дверь и произнесла:
– Слушай сюда, старая хрычовка, меня не интересовали, не интересуют и не будут интересовать твои… Ой.
Я вытаращила глаза. Бабушка Нонетот. Думаю, явление адмирала Нельсона собственной персоной не потрясло бы меня сильнее.
– Ба?!! – воскликнула я. – Ради бога, что ты здесь делаешь?
На ней был эффектный наряд из синей в полоску ткани, от платья до пальто и даже шляпки, туфель и сумки. Я обняла ее. От бабушки пахло одеколоном «Бодмин для женщин». Она ответила мне хрупким объятием, как это свойственно очень старым людям. Да она и была очень старой – последний раз мы насчитали сто восемь лет.
– Явилась присматривать за тобой, малышка Четверг, – заявила она.
– Э… спасибо, ба, – ответила я, гадая, каким образом она сюда попала.
– У тебя родится ребенок, и тебе понадобится помощь, – пояснила бабушка величественно. – Мой саквояж на пирсе, и тебе придется заплатить за такси.
– Разумеется, – пробормотала я, выходя на пристань и обнаруживая там желтое такси с надписью на двери «Трансжанровые перевозки». – Сколько? – спросила я водителя.
– Семнадцать и шесть.
– Да ну? – язвительно откликнулась я. – Долго катались?
– Поездки в Кладезь по двойному тарифу, – отрезал таксист. – Платите, а не то я позабочусь, чтобы об этом узнали в беллетриции.
Я протянула ему фунт, и он захлопал себя по карманам.
– Извините, а помельче у вас нет? У меня столько сдачи не будет.
– Оставьте себе, – сказала я, когда его комментофон забормотал что-то насчет группы из десяти человек, желающих выбраться из Флоренции в «Декамероне».
Он выдал мне чек и пропал из глаз. Я взяла бабушкин саквояж и поволокла его в «сандерленд».
– Это ибб и обб, – объяснила я, – их прислали ко мне на постой. Слева – это ибб.
– Я обб.
– Извини. Этот – обб, а тот – ибб.
– Привет, – сказала бабушка Нонетот, разглядывая моих постояльцев.
– Вы очень старая, – заметил ибб.
– Мне сто восемь, – гордо сообщила бабушка. – А вы двое что-нибудь еще умеете, кроме как таращиться?
– Вообще-то нет, – сказал ибб.
– Плок, – сказала Пиквик, высовывая голову из-за двери.
Она возбужденно встопорщила перья и помчалась приветствовать бабушку, у которой, похоже, всегда имелось при себе несколько лишних зефиринок.
– А каково это, быть старой? – спросил ибб, пристально разглядывая мягкие розовые складки на бабушкиной коже.
– Отрочество смерти, – ответила бабушка. – Но знаете, что хуже всего?
ибб и обб помотали головами.
– Я на три дня опоздаю на собственные похороны.
– Ба, – проворчала я, – ты их запутаешь: они склонны понимать все буквально.
Поздно.
– Опоздаете на собственные похороны? – пробормотал ибб, усиленно думая. – Как такое возможно?
– Подумай, ибб, – сказал обб. – Если она проживет на три дня дольше, то сможет выступить на собственных похоронах, улавливаешь?
– Конечно, – обрадовался ибб, – как глупо с моей стороны.
И они удалились в кухню, обсуждая произведение миссис Битон и наилучший способ разобраться с любовными связями между судомойкой и чистильщиком обуви – видимо, им досталось старое издание.[12]
– Когда ужин? – спросила бабушка, презрительно оглядывая внутреннее убранство гидросамолета. – Я умираю от голода, но, имей в виду, ничего тверже нутряного сала. Жевалки уже не те.
Я осторожно помогла ей выбраться из пальто и усадила за стол. Стейк «Диана» был для ее зубов все равно что железнодорожная шпала, поэтому я принялась сооружать омлет.
– А теперь, ба, – произнесла я, разбивая яйца в миску, – расскажи-ка мне, что ты тут делаешь.
– Мне следует находиться здесь, чтобы напоминать тебе о вещах, которые ты можешь забыть, малышка Четверг.
– Например?
– Например о Лондэне. Моего мужа тоже устранили, и мне был очень нужен кто-то, способный помочь мне пройти через это. Посему я здесь – чтобы сделать то же самое для тебя.
– Я не собираюсь забывать его, ба!
– Да, – согласилась она немного странным тоном, – я здесь, чтобы позаботиться об этом.
– Это касательно «почему», – не отставала я, – но как насчет «каким образом»?
– В свое время мне тоже случалось работать на беллетрицию, – объяснила бабушка. – Давным-давно, правда, но это был всего лишь один из многих подрядов в моей жизни, и не самый странный, кстати.
