Пэт Мэрфи - Город несколько лет спустя
Генерал Майлз жестом отказался от предложенного микрофона. Над толпой зазвучал его чистый, звучный голос, заставляя всех умолкнуть и внимательно вслушиваться.
– Друзья! Я рад приветствовать вас здесь, рад, что все мы собрались, чтобы устроить праздник. Для меня честь, что я могу присоединиться к вам в такой чудесный день.
Ветер рванул тент, но никто даже не пошевелился, вслушиваясь в слова генерала.
– Люди должны иметь возможность собраться вместе. В дни одиночества и отчаяния значение таких собраний сложно переоценить, это самое ценное, что нам осталось. – Его голос зазвенел. – Поодиночке мы слабы, вместе – мы сила, каждый из нас беден, но вместе мы богаты. Поодиночке мы беззащитны и уязвимы, вместе мы Американцы! Я мечтаю о том дне, когда нация воссоединится и достигнет былого величия. Я верю в единый народ, хранимый Богом. Гордый народ, с множеством голосов, с миллионом рук, но тем не менее единый. Я мечтаю о стране, где будут расти наши дети в мире и благополучии.
Девушка стерла пот со лба. Название «Америка» она слышала от матери, но никак не могла взять в толк, почему голос взрослого мужчины начинает дрожать при его упоминании. Его поведение напомнило ей проповедника на рынке. Генерал говорил об этой неизвестной Америке с таким же благоговением и священным трепетом, как священник – об Иисусе. Его глаза шарили по толпе, как будто пытаясь заглянуть в душу каждого слушателя. Перехватив этот лихорадочный взгляд, девушка вздрогнула.
– Нельзя забывать, что мы американцы. Каждый из нас – лишь частица огромной силы. Грядет великое объединение, к нам уже примкнули Фресно, Модесто, Стоктон. Все поселения до Чикаго уже с нами. – Генерал повысил голос, его рука, поднятая в воздух, сжалась в кулак. – Но есть те, кто забыл о нашем наследии, отбросил традиции, как ненужный хлам. Я говорю о кучке изменников, осевших в Сан-Франциско. Они подрывают наше единство, сеют раздор и ненависть, пренебрегают нашими призывами к объединению. – Теперь он говорил как разгневанный отец, возмущенный поведением родного чада, переполнившим чашу терпения. – В некогда великом городе царит анархия, мародеры расхищают сокровища наших предков. Их действия не имеют оправдания перед людьми и Богом.
Майлз продолжал перечислять бесчинства обитателей Сан-Франциско, обвинив их в дефиците керосина и инструментов, намекнув на то, что именно их безответственное поведение привело к эпидемии Чумы, предостерегая, что ничто не остановит их, если они решат напасть на долину.
– Мы должны действовать, если хотим защитить себя, свою землю и будущее наших детей. Мы не хотим войны, но если она наступит, мы будем сражаться плечом к плечу.
У солдат, вытянувшихся на карауле, возбужденно горели глаза, толпа ликовала.
Но девушка уже не слушала. Она оцепенела, представив себе Майлза и его солдат, марширующих грубыми ботинками по улицам города, того, которым она каждый вечер любовалась в стеклянном шаре. Мать нашла ее бледную и молчаливую, окруженную шумными, воодушевленными людьми.
Они покидали город через тот же пропускной пункт. Солдаты были все еще там, разжигая маленький костер. Симпатичный велосипедист из Сиэтла с лицом, измазанным в грязи, с фиолетовым кровоподтеком под глазом, стоял там же, потерянно глядя куда-то вдаль. Он больше не улыбался. Проезжая, женщины увидели, как прыщавый солдат кидает в огонь очередную книгу.
ГЛАВА 5
Своими проектами Дэнни-бой отгонял прошлое от стен Сан-Франциско. Он мечтал изменить Город так, чтобы серые призраки не узнали его, даже если бы решили вернуться. Начал он с малого.
Под лестницей, ведущей к библиотеке, в тайном уголке, Дэнни построил маленькую деревушку из деревянных дощечек. Домики были без окон, крытые соломой – юноша видел такие на фотографии африканского поселения в «Национальном географическом журнале». К каждой миниатюрной двери вели аккуратные тропинки, выложенные ракушками и отполированными камешками. Эта деревня была не единственная – несколько других, построенных по обычаям разных народов, он спрятал в заброшенных углах Города.
Он собрал пустые картинные рамки и развесил их там, где они обрамляли значительные, по его мнению, панорамы. На тротуаре, под тем местом, где висела рамка, Дэнни рисовал следы ног – они указывали, как должен встать зритель, чтобы увидеть замысел художника. Резная дубовая рама, прибитая к дорожному знаку «ПАРКОВКА ЗАПРЕЩЕНА» на улице Дивисадеро, фокусировала внимание на Золотых Воротах. Маленький стальной прямоугольник, помещенный между решетками изгороди в финансовом центре, служил естественным обрамлением для чудного вида на пирамиду «Трансамерики». Алькатрас Дэнни-бой любил наблюдать из округа Марин, через простую черную деревянную рамку.
С годами пришло понимание: он не единственный хочет изменить Город. То там, то здесь он находил украшения, созданные другими обитателями. Дэнни начал помогать людям.
Сидя на нагретых солнцем ступенях собора святой Моники, он с улыбкой слушал размышления Роуз Малони:
– Я все-таки думаю, для северной стороны подойдет плющ. Ему не надо много солнца, и лет этак через десять он покроет всю стену.
Роуз намеревалась засадить Город зеленью и цветами.
Сидя у костра, Гамбит рассказывал юноше о музыке, которая слышна на улицах:
– Ты знаешь, как телеграфные провода поют на ветру? Я хочу построить ветряную арфу, чтобы все слышали песни Города. Если натянуть струны через Сивик Сентер Плаза…
Собственные проекты Дэнни-боя становились все более амбициозными. Раскопав мили тесьмы и кружев в галантерейном отделе универмага «Мэйсис», он украсил узкие улочки в нижней части Города переплетениями, имитирующими буйный рост виноградной лозы и плюща. В полдень, когда солнце стояло в зените, тени от конструкции разрисовывали асфальт замысловатыми узорами.
На лестнице, ведущей от Тэйлор-стрит к Бродвею, он расставил три сотни пар женской обуви. Казалось, невидимые женщины, обутые в туфли на каблуках, кроссовки и лодочки, присели отдохнуть по дороге наверх.
Но идея самого грандиозного проекта посетила Дэнни-боя во время разговора с Даффом. В Городе, населенном художниками, Дафф умудрился остаться бизнесменом. Этот трудолюбивый яйцеголовый человек, муж трех женщин и отец бессчетных детей, построил свою империю на берегу Маунтин-лейк – крупнейшего водоема Сан-Франциско. Выбор места не замедлил оправдать себя, и дела пошли в гору. За несколько лет Дафф создал себе отличную деловую репутацию. В Городе говорили: «Не можешь найти чего-то у Даффа – не найдешь нигде, уж будь уверен!» Кукурузный самогон, виски, оставшееся со старых добрых времен, молоко и яйца, сыр из Марина, яблоки из Севастополя, икра из магазинов деликатесов, вяленая рыба, консервы, драгоценные камни, сварочные станки, метан, стиральные порошки, нагреватели воды – вот далеко не полный перечень товаров, которые продавал или обменивал этот предприимчивый человек.
