Майкл Коуни - Бронтомех !
Теперь, правда, половина домиков в поселке стоят пустыми...
Я снова услышал стук, который меня разбудил. Рабочие разбирали платформу и прочие временные сооружения, построенные для регаты; снимали флагштоки, вытаскивали из воды понтоны.
Позже, одевшись и почти проснувшись, я осмотрел мастерскую. В моем маленьком бизнесе - три наемных работника, и за год мы делаем до тридцати скиттеров, которые я продаю по всей Аркадии. Вернее, пытаюсь продать. Последние шесть месяцев торговля шла неважно.
- Привет, Кевин!
Во дворе меня дожидался Пол Блейк. Он совершенно оправился после несчастного случая и рвался в бой. Я открыл капот почти готового скиттера и начал объяснять принцип работы двигателя, стараясь говорить доступно.
- Понимаешь, Пол, в основе всей лодки - микрореактор. Это старая модель, с тех времен, когда энергию превращали в пар, а пар вращал турбины. Неэкономичная система. Когда разработали двигатель на потоке электронов, эти маленькие реакторы стали распродавать по дешевке. Я купил целую партию.
По правде говоря, все было не так просто. Я практически разорился, закупив две сотни микрореакторов и доставив их на Аркадию. Я долго не мог выбраться из долгов и рассчитывал снова получить заем в банке в этом месяце, чтобы развязаться с некоторыми временными трудностями...
Блейк, конечно, ничего этого не знал.
- И вы сами изобрели скиттер, - произнес он благоговейно.
- Вообще-то это примерно тот же принцип, что у вездехода на воздушной подушке, только проще. - Я поднял капот. - Я выбросил турбинный блок и установил прямоточную систему охлаждения с расширительной камерой - это более или менее стандартная схема прямоточного воздушно-реактивного двигателя. И еще я добавил насос для поддержания тока воды на холостом ходу. Итак, происходит следующее. Вода под давлением поступает через заборник на носу, проходит вот по этой трубе, затем попадает в расширительную камеру, там соприкасается с горячими лопатками микрореактора и превращается в пар, резко расширяясь. Большая часть пара выбрасывается через трубу на корме, а остаток проходит через этот коллектор вниз и образует паровую подушку, на которой жучок скользит.
- Непонятно, - сказал Пол, - почему пар не конденсируется, соприкоснувшись с холодной водой Дельты, и вообще...
- Почему же, конденсируется - какая-то его часть. Но пар выбрасывается из сопел так быстро, что это ничего не меняет. В общем-то, для поддержания жучка на весу хватило бы, наверно, одной лишь реактивной тяги. Как-никак микрореактор разрабатывали для грузовиков и самолетов, так что удержать мелочь вроде скиттера ему вполне по силам, хотя КПД и снижается.
И я перешел к описанию маленьких хитростей, позволяющих выжать максимум скорости из стандартной модели без перегрева реактора. За несколько минут я рассказал о регулировке угла водозаборника, о положении сопла тяги относительно вертикальных сопел и о положении направляющих лопаток - все эти мелочи влияют на характеристики скиттера.
Пол любезно поблагодарил меня и собрался уходить, но неожиданно заинтересовался необычной конструкцией в эллинге.
- Это яхта... - объяснил я нехотя. Мое новое творение протянулось почти что от стены до стены. - Я проверяю на ней несколько новых идей.
Пол провел пальцем по корпусу, гладкую поверхность которого испещрили крошечные отверстия.
- Никогда не видел, чтобы в яхте было полно дыр, - произнес он недоверчиво и бросил взгляд на ярко-желтое название на черном корпусе: "ЛЕГКАЯ ЛЕДИ".
- Я спущу ее через две недели, - сказал я.
Пол отошел, нагнулся и посмотрел на мачту, лежавшую на подмостках. Со стены свешивался парус.
- Вам лучше знать, - бросил он неуверенно.
Время от времени со мной происходит одна и та же история - печальная и безнадежная. Это может случиться где угодно, на улице, в ресторане, но чаще всего - во время поездок, когда у меня появляется возможность предаться праздным мыслям и строить карточные домики, которые не рушатся, а просто постепенно тают после поездки. По-моему, такое случается со многими мужчинами. Эти переживания, возможно, поняла бы Джейн Суиндон, но большинство женщин о таком вообще не подозревают, а если подозревают или даже знают, то не показывают вида, как и я.
Итак, иногда в поездках передо мной вдруг появляется Самая Красивая Девушка На Свете.
Эти истории коротки, а потому печальны. Вот она сидит в нескольких рядах впереди меня. Лицо ее мелькнуло еще при посадке, и время от времени я вновь вижу его, когда она поворачивается к своему спутнику - весьма интересному мужчине. Она меня не видит и, скорее всего, не увидит никогда.
А я наблюдаю за ней с безнадежным восхищением, без всякого вожделения. Только изумляюсь, что она существует, и грущу, что мы никогда не встретимся - ведь я не какой-нибудь донжуан, способный завязать роман с любой. В общем, не свожу с нее глаз. Она ничего не замечает и в конце концов уходит. И тут выясняется, что она вовсе не спутница того парня. Она ехала одна. Какого черта я сразу не подошел к ней?..
В результате я остаюсь с горько-сладкими воспоминаниями и с образом, который постепенно бледнеет, но снова и снова возвращается ко мне - и так до новой поездки на монорельсе и новой встречи с другой Самой Красивой Девушкой На Свете...
Я гнал всю дорогу до Инчтауна, в последний момент вскочил в утренний поезд на Премьер-сити, и немилосердное ускорение, развиваемое линейным двигателем, вдавило меня в спинку кресла.
В этих вагончиках, при всей их скорости, надо признать, практически нет шума, если не считать негромкого свиста направляющего монорельса и тихого рокота компрессора, который на начальном этапе создает воздушную пленку.
А вскоре стих и этот шум, потому что при движении воздух сам всасывается через передние воздухозаборники.
Ускорение уменьшилось, и я смог наконец оторвать голову от спинки сиденья, чтобы осмотреться по сторонам. Я глянул в окно, но быстро отвел глаза: от созерцания ландшафта, проносящегося мимо со скоростью четыреста километров в час, мне стало дурно. Слышался приглушенный шум ветра, из громкоговорителей лилась тихая музыка; потом они внезапно затрещали и раздался металлический голос машиниста. Он пробормотал что-то неразборчивое и тут же вырубился. Вагон стал покачиваться несколько иначе.
Я вообразил, что машинист сказал: "Дамы и господа, нет повода для тревоги", - и сердце у меня забилось. Если машинист сообщает, что нет повода для тревоги, то в моих глазах он автоматически становится лжецом.
Но по проходу с улыбкой шла проводница с кофе, и все вроде было в порядке. Меня снова подвело воображение. Он просто объявлял расчетное время прибытия в Премьер-сити.
