Вадим Астанин - Поэма огня
Ракетное лето. Высунувшись с веранд под дробную капель, люди смотрели вверх на алеющее небо.
Ракета стояла на космодроме, испуская розовые клубы огня и печного жара. В стуже зимнего утра ракета творила лето каждым выдохом своих мощных дюз. Ракета делала погоду, и на короткий миг во всей округе воцарилось лето..."
- Как написано, - выдохнул Никодимов, с чувством ударяя ладонью по рулю. - Силища. Правильный товарищ, Пётр Александрович. Ракетное лето. В самое нутро целит, аж до печёнок забирает. Видите, что кругом твориться. Горит всё вокруг! Вон, смотрите! Ещё одна взлетает!
Шуктомов навалился на разогретый капот.
- Что делается! Взорвалась к чёртовой матери! Семнадцатая ракета упала! Горит всё вокруг! - возбуждённо крикнул Никодимов, отворачиваясь от лобового стекла к Шуктомову. - Семнадцатая ракета за неделю падает, товарищ Шуктомов! Леса горят вокруг, не переставая. Ужас, что творится, не успевают тушить! Едва погасят, как снова полыхать начинает. А по мне, всё просто! Горит?! Чёрт с ним, пускай горит! Главное - вперёд, вверх, не оглядываясь! Главное - не останавливаться! На Марс, товарищ Шуктомов! На Марс, без оглядки на окружающие разрушительные последствия. Пожары мы потушим, леса взамен сгоревших насадим!
- Экий вы... нетерпеливый, товарищ Никодимов.
- И на Марсе будут яблони цвести!
- До яблонь ещё далеко, товарищ Никодимов.
- Куда далеко! Товарищ Шуктомов, дайте только зацепиться за планету, и такое устроим! Пустим воду, оживим атмосферу, разобьём цветников, понастроим домов. Красота!
- Фантазёр вы, товарищ Никодимов.
- Да, фантазёр, - хохотнул Никодимов, - фантазёр! Разве только я фантазёр, товарищ Шуктомов? А вы разве не мечтатель, разве вы не грезите о всемирном освоении космического пространства, разве не мечтаете о далёких планетах, разве не влечёт вас мечта в космические дали?!
- Увы мне, товарищ Никодимов. Я практик, скучный, предсказуемый, занудливый инженерно-технический работник.
- Наговариваете, товарищ Шуктомов. Скучный... Верю, мечтаете. А ракеты? Ракеты - что! К чертям! Сгорят эти, запустим следующие. Следующих у нас полные ангары! Правильно я рассуждаю, товарищ Шуктомов?
- Глупо рассуждаете, товарищ Никодимов, - Пётр Александрович заложил спичкой страницу, - глупо, недальновидно и чрезвычайно преступно. Вы забываете о полезной массе груза, который разрушается вместе с не взлетевшей в околоземное космическое пространство ракетой. Той массой, которую ожидают наши товарищи, рабочие-сборщики на орбите.
- А! Будет вам, товарищ Шуктомов, - залихватски рубанул ладонью воздух Никодимов, - разве не собрано этого груза на складах? Сгорит, разрушится этот, отправим запасной.
- К тому же, Никодимов, вы забываете о разрушениях, причиняемых окружающей среде.
- Окружающей среде?! - вскричал Никодимов. — Какой окружающей среде?! Кто думает об окружающей среде в годы великих свершений?! Когда прогрессивное и всё остальное человечество включилось в бескомпромиссное соревнование за первенство в полёте на Марс, товарищ Шуктомов. Для нас важно, кто станет первым, кто выйдет победителем, чья нога первой ступит на красный песок, кто первым оставит в марсианской пыли отпечаток своего ботинка, чей флаг первым будет развиваться на марсианских ветрах!
- Как просто у вас получается, товарищ Никодимов, пошло и примитивно. А что прикажете делать с нашими гражданами, страдающими от последствий нашей с вами космической горячки? Как прикажете с ними поступить? Не обращать на них внимания? Отбросить, как ненужный хлам? Разве не для них все наши свершения и победы? Разве не ради их светлого будущего мы с вами, Никодимов, стараемся, рвём из себя все жилы и выжигаем свои распрекрасные души до основания разума? Что скажете, товарищ Никодимов, на такие соображения, чем сможете ответить, как возразите?
- К чертям, к чертям, товарищ Шуктомов. Вперёд, не оглядываясь и ни о чём не сожалея! Жалеть станем после! На Марс, товарищ Шуктомов, и пусть несознательные граждане трепещут! Кто они такие, эти граждане, как не банальные мещане?! Жалкие черви, забившиеся в норы своих домов, высохшие пауки, запутавшиеся в тухлых сетях мелкособственнических инстинктов, никчёмные приобретатели материальных благ, забывшие о детских мечтах. К чёрту их интересы. Задачи страны и прогресса, вот что по настоящему важно!
- Максимализм, товарищ Никодимов, волюнтаризм и безответственное шапкозакидательство в одном флаконе. Социал-дарвинизм деревенского разлива.
- Максимализм? - запальчиво произносит Никодимов. - Вспомните, товарищ Шуктомов, что было совсем недавно? Смотрите, были олигархи, грабили природные ресурсы, гуляли в куршавелях, эксплуатировали трудовое население, жрали балыки с чёрной икрой, пили виски и французское шампанское, играли в казино, хранили деньги в иностранных банках, покупали собственность, дворцы всякие, особняки, газеты, яхты, отмывали деньги, содержали любовниц. Были чинуши-взяточники, была власть хуже вражеской. Сельское хозяйство - развалено, промышленность - развалена, медицина - развалена. Культура, образование - в заднице. Нефть, газ полезные ископаемые - всё гнали на Запад. Люди из страны уезжали. Даже не уезжали - бежали. Умные, предприимчивые. Светлые головы! Затем пришли мы, вернули награбленное трудовому народу, пересажали всех этих кровососов и мздоимцев к чёртовой матери, собрали их деньги в государственном бюджете. Поднимаем экономику, строим дороги, даём бесплатное жильё нуждающимся, отправляем корабли в космос. Их богатства снова работают на трудящегося человека. Вот на кого мы рассчитываем. Рабочий, труженик. Он нас прекрасно понимает. Диалектика!
- В чём же тогда наше отличие от прежних воров и казнокрадов, губивших страну?
- Кардинальное, товарищ Шуктомов. Они грабили и разоряли ради личной выгоды, мы же причиняем временный ущерб во имя общественного блага. Заметьте, Пётр Александрович, временный. Им было целиком наплевать на последствия их деятельности, а мы сполна ликвидируем нанесённый природе урон и восстановим причинённые ей разрушения.
- Восстановим? - с подковыркой спросил Шуктомов.
- Обязательно, - убеждённо ответил Никодимов.
Они замолчали. Пётр Александрович раскрыл книгу. Читать не получалось. Автобус трясло и раскачивало. Шуктомов убрал томик Бредбери в бриф-кейс и принялся смотреть на дорогу. Дорога и впрямь была ужасна. Трассу сквозь тайгу расчищали в спешке бульдозерами, оставляя по обочинам безобразные нагромождения вывороченных с корнем стволов. Проезжая часть напоминала лоскутное одеяло: гравийное покрытие, проплешины серой шлаковой отсыпки, железобетонные плиты, уложенные в две неровные нитки, бревенчатый настил и вновь гравийка. Деревья за рукотворным валом росли сплошной зеленой стеной. Слева, где растительность была не столь густа и враждебна, в просветах между деревьями мелькала железнодорожная насыпь. Дымный полог висел над верхушками елей.
