Альфред Ван Вогт - Черный разрушитель
Постепенно он собирался с силами, чтобы выиграть величайшую в его жизни битву.
4— Погиб Сивер! — услышал Гроувнор голос Мортона, сдавленный ужасом. — Что же мы будем делать без Сивера?.. И Брекенридж! И Култер!.. И… ужасно!
В коридоре толпились люди. Гроувнор, чей отдел находился дальше всех, оказался позади. Дважды он пытался пробиться поближе, но оба раза его оттесняли, даже не потрудившись узнать, кто это. И Гроувнор оставил напрасные попытки, ожидая, что еще скажет Мортон. Директор угрюмо осмотрел столпившихся. Его тяжелый подбородок выглядел сейчас решительней обычного.
— Если у кого-нибудь есть хоть какие-то соображения, высказывайтесь.
— Это космическое безумие!
Предположение встревожило Гроувнора. Казалось бы, бессмысленная фраза, но она стала расхожей за эти годы межзвездного перелета. Тот факт, что люди в космосе заболевают от одиночества, страха и постоянного напряжения, еще ничего не значил. В столь долгом путешествии не исключены и эмоциональные сдвиги — и это была одна из причин, почему его включили в состав команды, — но в данном случае ни о каком психическом расстройстве от одиночества не могло быть и речи.
Мортон явно сомневался. Казалось, и он воспринял это предположение как несерьезное. Но в такой момент нельзя было отказываться ни от каких идей. Люди были чрезвычайно напуганы. Они жаждали действий, и уверенности, и соответствующих контрмер. Именно в такие моменты руководители экспедиций, командоры и другие должностные лица теряли доверие своих подчиненных. Гроувнору показалось, что, когда Мортон заговорил, он думал именно об этом, так осторожно он подбирал слова.
— Мы думали об этом, — сказал директор. — Доктор Эггерт и его помощники всех непременно обследуют. В данный момент он осматривает тела убитых.
Громоподобный баритон почти оглушил Гроувнора:
— Я тут, Мортон. Вели этим людям пропустить меня.
Гроувнор обернулся и узнал доктора Эггерта. Люди уже сами потеснились, давая ему дорогу. Гроувнор поспешил за ним. Как он и думал, все решили, что так и надо — некзиалист должен быть рядом с доктором. Когда они добрались до Мортона, доктор Эггерт сказал:
— Я все слышал, директор, и должен заявить, что ни о каком безумии здесь не может быть и речи. Чтобы так порешить человека, нужна недюжинная сила по крайней мере десятерых. Убитые не успевали даже крикнуть, — Эггерт помолчал, потом тихо спросил: — А как насчет кота, Мортон?
Тот покачал головой:
— Киска у себя в камере, доктор, ходит туда-сюда. Что думают на этот счет специалисты? Есть ли основания подозревать кота? В такой камере, как эта, можно спокойно содержать зверя раз в пять крупнее, чем он. Трудно поверить в его виновность, разве что новая наука может предложить такое объяснение, что нам и в голову не придет.
— Мортон, — угрюмо начал Смит, — здесь все свидетельствует о его вине. Мне меньше, чем кому-либо, хотелось об этом говорить — вы же все знаете, как я настаивал, чтобы кота оставили в живых, — но я сделал флюорографические снимки зверя — все они оказались пусты. Вспомните, что говорил Гурли: это существо, вероятно, может принимать и посылать колебания волн всего спектра. А как он справился с излучателем Кента, направленным ему прямо в морду, после всего случившегося является для нас доказательством того, что он обладает уникальной способностью управлять потоками энергии.
Кто-то недовольно проворчал:
— И какого дьявола все мы тут собрались? Ведь если он может контролировать энергию и излучать волны любой длины, что ему мешает перебить нас всех?
— Но это же доказывает, — сказал Мортон, — что он не всесилен, иначе он уже давно сделал бы это.
Он неторопливо подошел к механизму, контролирующему замок камеры.
— Вы не должны открывать дверь! — воскликнул Кент, хватаясь за бластер.
— Нет, но если я переведу рубильник, пол клетки окажется под напряжением. Мощность очень большая, и все живое, что находится в камере, должно погибнуть. Такие устройства на всякий случай сделаны повсеместно в подобных помещениях.
Он открыл специальный ящичек и резко рванул на себя рубильник. Секунды энергия накапливалась, потом блеснул голубой огонь, и в тот же момент предохранители, что находились над головой Мортона, вдруг почернели. Мортон дотянулся до них рукой, вынул один предохранитель из гнезда и нахмурился.
— Чудеса! — воскликнул он. — Предохранители никак не должны были «полететь»! — Он покачал головой: — Да, теперь даже мы не сможем заглянуть в камеру: аудиоскоп тоже вышел из строя.
— Если он так хорошо управляется с электричеством, что открыл замок, — заметил Смит, — то он, видимо, почувствовал, что ему угрожает, когда вы включали ток, и готов был противостоять опасности.
— Во всяком случае это говорит о том, что кот нечувствителен к нашей энергии, — мрачно скривился Мортон. — Ведь он безболезненно вернул электропоток. Слава богу, что он в камере с толстыми стальными стенами. В случае чего мы можем открыть дверь и испытать на нем действие бластеров. Но сначала попробуем послать электрические заряды через телефонный кабель.
Его слова прервал шум, донесшийся из камеры. Что-то тяжелое грохнулось о стену. Затем последовали мелкие удары, словно тяжелые предметы падали на пол. Гроувнор сравнил это про себя с грохотом лавины.
— Он знает о наших намерениях, — сказал Смит Мортону. — Держу пари: бедной киске это не по вкусу. Какого же он свалял дурака, вернувшись в камеру! Он только теперь понял это!
Напряжение чуть ослабло, люди нервно заулыбались. Кто-то даже не очень весело хмыкнул, представив себе нарисованную Смитом картину огорченного монстра. Гроувнор был озадачен. Ему совсем не понравились звуки, которые он услышал. Слух — самое обманчивое из чувств. По слуху не определишь, что произошло или что происходит в камере.
— Хотел бы я знать, — проговорил главный инженер корабля Пеннон, — отчего стрелка телефлюорометра запрыгала как бешеная именно тогда, когда раздался этот шум в камере? Прибор у меня перед самым носом, и я все пытался понять, что же там произошло.
И в клетке и вне ее наступила тишина, которую нарушило движение за спиной Смита, и в коридоре появились капитан Лич с двумя офицерами в форме.
Капитан, жилистый мужчина лет пятидесяти, проговорил:
— Полагаю, мое место здесь: среди ученых назревает конфликт по поводу того, убивать ли чудовище. Не так ли?
— Спорить уже не о чем, — покачал головой Мортон. — Мы единодушны в решении уничтожить зверя.
Капитан Лич кивнул:
— Я готов исполнить приказ. Считаю, что под угрозой весь корабль. А за безопасность отвечаю я, — он повысил голос: — Освободите место! Подайтесь назад!
