Станислав Лем - Крыса в лабиринте
— Он… он душил меня…
— Что произошло?
— Я не хотел! Думал, это какой-то призрак, обманка… Хотел только увидеть его вблизи, коснуться…
Снова закашлялся. Вдруг вскочил и медленно, сгорбившись, подошел ко мне. Долго смотрел мне в лицо стеклянными глазами.
— Кто ты такой?! Кто ты такой?! — крикнул он страшным голосом.
Я схватил его за руку; некоторое время мы боролись. Когда он попробовал кусаться, я ударил его. Он упал на колени.
— Возьми себя в руки, ты, тряпка! — крикнул я.
Я все еще держал его и почувствовал, что его мышцы расслабились.
— Бежим отсюда… бежим, — бормотал он, не глядя на меня.
— Сейчас пойдем. Сейчас! Но ты держись, Роберт! Выше голову! Расскажи, как это было, но спокойно, понимаешь?
— Я бежал за ним, быстрее, чем он, догнал его здесь… схватил сзади за рубашку, тогда он вцепился мне в горло, начал душить и… и…
— Дальше!
— Я ударил…
— Ножом?
— Да. Он упал, тогда подбежал ты и поднял его…
— Как это я?
— Ну, ты! Ты прибежал, поднял его на руки и пошел туда, — он показал в противоположную сторону, — а потом… потом снова пришел, но уже без него…
— Это был не я, а тот… Впрочем, сейчас не время. Встань! Как ты себя чувствуешь? Идти можешь?
— Могу… Да, могу.
Роберт судорожно глотнул.
— Давит…
— Покажи.
Я осмотрел его шею; с обеих сторон краснели отпечатки пальцев. «Может, это сон?» — мелькнуло у меня в голове. Я вытер кровь с ножа, приставил его к бедру и нажал. Когда боль стала острой, отнял нож. Нет, это не был сон.
— Темнеет… — сказал Роберт.
Я поднял голову. Действительно, огни вверху, над нами, краснели, но зато в глубине колонны, у которой мы стояли, в ее утолщениях пламенели сгущения медового цвета. Этот огонь все усиливался. Почему-то его нарастающий блеск показался мне пожаром, бушующим за стеклянной оболочкой.
— Пошли! — позвал я и вдруг ощутил головокружение. Я не мог двинуть ногами, такие они стали тяжелые. И услышал хриплый голос Роберта:
— Нет сил… Карл…
Обеими руками вцепившись в бесформенную колонну, дрожа всем телом, он медленно сползал вниз, упал на колени. Жар разрывал мне виски; пришлось поскорее сесть, почти упасть; казалось, что под ногами нет опоры, что меня куда-то несет. В глазах все плясало. «Корабль стартует, — мелькнула мысль, — улетают… забирая нас с собой!» Но в своем странном давящем бессилии я не почувствовал страха. Я не был уже способен ни на какую мысль. Лежа рядом с Робертом, слышал стремительные удары сердца, разрывающие грудь, а сияние над нами все усиливалось, вся эта аморфная конструкция горела, словно объятая пламенем. Я закрыл глаза и окончательно потерял чувство времени и пространства. Потом начал медленно приходить в себя. Я обливался потом, рядом блестело лицо Роберта, он дышал открытым ртом.
— Уйдем! Уйдем отсюда! — прохрипел я, вставая с огромным усилием.
Мышцы мои дрожали, но я уже мог идти. Роберт был слабее. Я подпер его плечом, и мы двинулись к крутой стенке желоба, чтобы вернуться в зал, из которого мы пришли, нужно было подняться всего на метр, но я сомневался, что в нашем состоянии мы с этим справимся. Блеск уже угас, превратившись в слабое свечение, когда я услышал сзади шаги. Меня охватил ужас, я потянул Роберта за собой, а он поднял голову, прислушиваясь, и выдохнул:
— Бежим!
Мы побежали. Шаги за нами тоже стали быстрее. Они были совсем рядом. Роберт, держа меня за руку, быстро обернулся. Я тоже взглянул назад. Там стояли двое людей. Прежде чем я разглядел их лица, я понял, что увижу нас самих, что двойник Роберта бросится в погоню за моим товарищем, что разыграется — только с переменой ролей! — сцена, которую я уже раз пережил. Все это пронеслось у меня в голове какой-то ослепительной вспышкой, а «мой» Роберт с искаженным лицом начал убегать, тот побежал за ним. «Стой! Стой!» — крикнул я, протянул руку, но он увернулся. Тот, второй, смотрел на меня, а я на него, и вдруг я вспомнил, что, стоя там, где он сейчас, я видел, что мой двойник колеблется. Потом меня кольнула мысль о Роберте, и я кинулся за ним, он уже исчез вместе со своим преследователем. Я подбежал, когда они, сцепившись, лежали под колонной. Один уткнулся мне в грудь — кровь заливала его рубашку. Я поднял его, как перышко, и, изо всех сил прижимая к себе, побежал дальше. Я несся как сумасшедший, мне казалось, что, если я вынесу его отсюда, если выберусь из этого безумного кольца, все будет в порядке, и, убегая на подламывающихся ногах, с неподвижным Робертом, я прижимал его к себе, словно таким способом мог остановить его кровь, сквозь рубашку жгущую мне тело. Некоторое время я слышал за собой топот… потом стало совершенно тихо. Силы меня покинули. Шатаясь, я уложил обмякшее тело у подножия колонны. Кровь из раны уже не шла. Я все-таки содрал с Роберта рубашку, разорвал ее и начал перевязывать ему грудь. Получалось плохо, я никак не мог затянуть узел трясущимися руками. Внезапно Роберт открыл глаза.
— Это ты?.. — сказал он тихо. — Сними маску…
— Что ты говоришь?! Молчи, лежи спокойно!
— Прошу тебя, сними маску… — повторил он, опуская веки. — В лаборатории… Карл надевал маску… чтобы крыса в лабиринте… не могла угадать, идет ли она по правильной дороге, но я… я не должен… сними, прошу тебя…
— Тебе померещилось, Роберт… У меня нет маски, и мы не в лаборатории, а на этом корабле… ты ведь знаешь… Тебе немного не повезло, но не бойся… все будет хорошо, — торопливо бормотал я, склоняясь над ним.
Он молчал, глаза его были закрыты. Я приник к его груди. Не услышал ничего. Снова и снова прижимал ухо к обнаженному телу. Ничего. Я поднял его. Тряхнул за плечи — голова свалилась набок. Я опустил его, охватил руками его виски и почувствовал, что он холодеет. Я сел около него, положил подбородок на руки и застыл в неподвижности. Светящийся свод над нами угасал, колонны изливали пурпурное сияние, оно тоже становилось все темнее. Я словно погрузился в кровавую тучу. Свет медленно остывал, серел, делался пепельным. Я уже давно слышал какой-то ровный шум, но не обращал на него внимания. Вдруг что-то прикоснулось к моей ноге и отступило. Скоро прикосновение повторилось, оно было холодное. Я машинально поднял голову. Вода. Она заливала впадины в полу, поднималась миллиметр за миллиметром. В полном оцепенении я смотрел на блестящую извилистую, продвигающуюся вперед полоску. Вода все прибывала, она покрыла уже мои ноги. Я хотел поднять Роберта, чтобы его не затопило, но ничего не сделал, сидел неподвижно, а вода медленно подбиралась к груди… Затопленное основание колонны снова засияло; она одна еще пылала в сгущавшемся сумраке. Свет ослепил меня, я зажмурился. Сердце опять разрывалось, навалилась, придавила страшная тяжесть… Вдруг черный ледяной водоворот сорвал меня с места и поглотил. Больше я не помню ничего.
