Кейт Лаумер - Разрушители планет
— Да, — прохрюкал он. — Тмбели сказал, что вы англичанин.
Он оглядел меня с головы до ног, как портной, недовольный своей работой. Вряд ли я мог его винить. На мне была лишь пара цветастых шорт, которые Джерти, должно быть, откопала на местной свалке.
— Я направляюсь в Лахад-Дату, — сказал он. Я никогда не слышал о Лахад-Дату.
— Отлично, — обрадовался я. — Куда угодно. Я флотский офицер и…
— Будь проклята эта гусиная охота, — говорил он сам с собой. — Обыскать пару миллионов квадратных миль чертова океана! Чертова глупость! — Он погрозил пальцем жителям деревни. — Спрашиваю, видели ли они человека, которого я ищу? Чертовы дураки!..
— Вы кого-то ищете?
— Флотского дезертира. Плохой человек. Приказано стрелять и убить. Он молодой, двадцати пяти лет, черноволосый, шесть футов, крепкий. — Кривоногий засмеялся и скосил маленькие голубые глазки на меня. — Они говорят, что, может быть, вы и есть тот парень, которого я разыскиваю. — Коротышка нахмурился. — Что делает здесь, среди аборигенов, цивилизованный человек? — пропыхтел он с таким видом, словно заранее не одобрял всего, что я мог ответить.
— Исследования, — быстро сказал я, надеясь, что кривоногий не заметил шока, который он устроил мне ненароком. — Кажется, я где-то сбился с пути. — Я виновато улыбнулся, апеллируя к его пониманию человеческих слабостей. — Пристрастился к вину, женщинам, словом, обычная история. Но сейчас все позади. Нужно вернуться, взять себя в руки. Никогда не поздно.
— Очень хорошо. Забирайте вещи и вперед.
— Мои вещи у меня в кармане, — сказал я.
Я забежал в хижину, отдал Джерти свой складной нож и произнес благодарственную речь. Она смотрела на нож и говорила что-то очень похожее на тексты неаполитанских водителей, требующих больших чаевых.
У катера мой благодетель вновь оглядел меня, покачал головой и рассмеялся.
Я не понимал, чему он смеется до тех пор, пока не поглядел в зеркало в каюте.
Глава четвертая
Пытаюсь проанализировать ситуацию в свете последних событий. Я делал ставку на то, что Краудер скроет мое бегство, чтобы избежать необходимости давать разъяснения. Я надеялся, что он считает меня погибшим. Но Краудер опередил меня. Он учел, что я могу добраться до Терры в G-лодке, и подготовил свою версию происшедшего. Вероятно, на моем пути были расставлены кордоны, и только принцип “иголки в стоге сена” позволил мне пройти незамеченным. По крайней мере, до последних нескольких тысяч миль, когда наземные и спутниковые станции все-таки обнаружили меня.
Несомненно, они следили за моей лодкой, когда она вошла в атмосферу, но затем упустили меня. Несмотря на заверения Спасательной службы, в Тихом океане все-таки трудно обнаружить плот. И только потому что голод изменил меня до неузнаваемости, я до сих пор не арестован.
Что ж, придется отменить план, по которому я намеревался сообщить о мятеже в первом же порту космофлота или в любом общественном учреждении, до которого мне удастся добраться. Я должен оставаться неузнанным и пробираться инкогнито, а затем изложить свою версию случившегося кому-нибудь из моих влиятельных знакомых в Вашингтоне. Это будет не слишком трудно. Границ и паспортов не существовало, не существовало также каких-либо ограничений на передвижение. Не было причин, для того чтобы кто-то слишком внимательно рассматривал меня, если только я сам не привлеку к себе внимания. С этой мыслью я и уснул. Впервые за четыре месяца — в кровати.
* * *Лахад-Дату оказался портом из бетона и алюминия, окруженным хибарами и пальмами, на северной стороне бухты Дарвел Северного Борнео. Мой новый приятель, суперинтендант Отака, подбросил меня туда, снабдив старой матросской робой и сотней кредиток в качестве платы за то, что во время нашего семисотмильного путешествия я помогал вести катер сквозь сложные морские течения. Я употребил их на то, чтобы съесть бифштекс, постричься, купить костюм и снять комнату в гостинице. Именно в такой последовательности. На острове я мылся соленой морской водой, этого было достаточно, чтобы поддержать чистоту, но для восстановления душевного равновесия нет ничего лучше потока горячей пресной воды и мыла. А плюс к этому еще двенадцати часов сна в хорошей кровати.
Я переоценил себя и купил одежду на несколько размеров больше. Она болталась на мне, как на огородном пугале. Цвет моей кожи постепенно приобретал свойственный ей оттенок, десны становились крепче, зубы уже не так шатались, а волосы перестали выпадать. Но все же никто не принял бы меня за зеленого юнца. Я походил на пятидесятилетнего инвалида, да и чувствовал себя не лучше. Я задыхался, поднимаясь по лестнице, а когда нес поднос, мои руки дрожали, и кофе расплескивался. Узнать меня было невозможно, но отпечатки пальцев и рисунок сетчатки глаза не изменишь. Глянь на меня повнимательнее какой-нибудь служащий и — игра проиграна.
В Лахад-Дату нашлась работа для старого бродяги с образованием. Работодатели ограничились лишь несколькими вопросами. Я назвался Джоном Боном, получил должность счетовода на плантации Таро и принялся поправлять здоровье и готовиться к побегу. Следовало все очень тщательно рассчитать: с одной стороны — желание хорошо поесть, с другой — необходимость сохранять истощенный вид, который помогал мне скрываться и который все труднее было поддерживать, учитывая новый рацион питания, солнце и ежедневные прогулки утром и вечером от бунгало до конторы. Заработок был маленьким — хозяин экономил на мне, но мои траты были еще меньше. Пища — на островах не проблема, если вы готовы довольствоваться рыбой, птицей, фруктами и местным хлебом. Жильем меня обеспечили, а два костюма из белого тика полностью удовлетворяли мои потребности в одежде.
Через две недели экономии у меня было достаточно денег, чтобы купить билет на самолет на другой конец света, а мой вес увеличился еще на десять фунтов. Теперь я весил сто пятьдесят фунтов и выглядел на десять лет моложе — высоким, сутулым, поджарым мужчиной средних лет.
В городке было несколько приличных ресторанов, которые я навещал с хорошенькой тридцатилетней брюнеткой по имени Лэйси. В ней текла французская и китайская кровь, и она призналась, что предпочитает компанию мужчин старше нее. Я не стал спрашивать, какого старого мужчину она имеет в виду, поскольку понял, что речь обо мне.
Мое бунгало стояло через два дома от ее хибары. Прошло немного времени, и она стала наводить порядок в моем доме. После ужина мы обычно сидели на веранде, пили чай, любовались чудесным закатом и слушали записи симфоний, которые передавало радио Борнео в Брунее. Когда сгущались сумерки и появлялись звезды, я зачастую ловил себя на том, что ищу среди созвездий маленькую точку — Сатурн. Но та часть моей жизни, казалось, осталась где-то очень далеко. Не я, а кто-то другой провел семь лет в космосе, покинул корабль и убил человека, проделал восемьсот миллионов миль и чудом угодил в море. Это был совершенно другой человек — искренний молодой сорви-голова, начисто лишенный жизненного опыта, но горящий справедливым желанием отомстить. Позже, когда я буду чувствовать себя лучше, когда со временем все уляжется, я буду собирать осколки той личности. Но сейчас жизнь была достаточно хороша, и, право, я заслужил небольшой отпуск по состоянию здоровья.
