Иннокентий Сергеев - Амулькантарат
Я вошёл в кабинет. Она сидела в кресле и читала книгу. - Добрый день, мадемуазель. Она вздрогнула и посмотрела в мою сторону. - Ой! Это вы... - Я вас напугал? - Ничуть... Я просто зачиталась. - И не ждали меня увидеть. Она смущённо улыбнулась. - Ваш брат разыскивает вас повсюду и, кажется, очень расстроен. - Мой брат?- она вскочила на ноги.- Но я же ему написала... - Насколько я понимаю, вам следует успокоить его. И как можно скорее, пока он не потерял голову окончательно и не ввязался в какую-нибудь историю. Она бросила книжку на кресло. - Вы правы, я должна немедленно ехать. - У подъезда стоит карета. - Какая же я легкомысленная! Она выбежала из комнаты. Вернулась. - Я объясню ему... Я так виновата!- она покачала головой и скрылась. Я подождал немного и вышел за ней следом. Она уже садилась в карету. Махнула мне на прощанье. Я кивнул. Карета тронулась. - Напрасно вы отпустили её. Я обернулся. Он печально провожал карету глазами. - Это моя маленькая прихоть,- сказал я. - Маленькая,- повторил он машинально. - Да. Маленькая прихоть. Он посмотрел на меня. - Ладно, пойдёмте в столовую. Будем ужинать. - Где же ваши обещанные гости?- спросил я. - Увы. Одну гостью вам уже удалось выпроводить. - А остальные? - Не знаю,- равнодушно сказал он, пожав плечами.- Должно быть, поехали куда-нибудь кататься.
Проскучав весь вечер,- гостеприимный хозяин покинул меня сразу же после ужина, сославшись на необходимость завершить работу над какой-то своей рукописью, а гости так и не возвращались, и теперь уже не оставалось никакой надежды на то, что они вообще вернутся сегодня,- и побродив по дому в надежде найти для себя хоть какое-нибудь развлечение или хотя бы занятие,- читать мне не хотелось, а поговорить было не с кем,- я подошёл к двери кабинета. - Входите, чего стоите там,- услышал я голос архивариуса. Я выглянул из-за косяка. - Не помешал? Он сидел за столом и что-то писал. Стол был завален бумагами и заставлен пузатыми стеклянными колбами. В одной из колб что-то кипела на огне спиртовки. - Сейчас допишу,- сказал он, не отрываясь от своей рукописи.- А то шли бы пока в библиотеку? - Да я только что... - Ах вот как,- пробормотал он.- Всё! Он отложил бумаги, перо и посмотрел на меня. - Кофе,- сказал он.- Хотите? И не дожидаясь ответа, извлёк из ящика стола джезвочку. - Нет, этого нам будет мало,- сказал он, критически оглядев неё.- Подайте вон тот чайник. Нет, не этот. Вон тот, маленький, да. - Налить воды? - Если вас не затруднит. Знаете, где кран? - Да, вижу. Я налил в чайник воды. Он тем временем установил над спиртовкой подставку, а колбу убрал на подоконник. - Ставьте сюда. С чайника скатилось несколько капель, и зашипело. Огонь окрасился жёлтым. - Не спится?- сказал он, закуривая трубку. - Ничего, что я... Не помешал? - Что?- не понял он. - Вы производили какой-то химический опыт,- сказал я, кивнув на колбу. - А,- сказал он.- Да нет, ничего. Это уже неважно. - Гости что-то не возвращаются. - Вы их ждёте? - Да нет, просто странно...- сказал я. - Приедут, куда денутся,- сказал он.- А по мне так лучше бы и не приезжали. - Зачем же вы их пригласили?- удивился я. - Не помню,- сказал он.- Может быть, без всякой цели. - Может быть, задёрнуть шторы?- предложил я. - Не нужно,- сказал он.- А то, хотите, задёрните. - Да мне всё равно,- сказал я. Мы помолчали. Он курил. Зашумел чайник. Он достал чашки, быстро снял с чайника крышку и стал насыпать в него кофе, помешивая воду стеклянной палочкой. Я наблюдал за ним, и вдруг в моей душе вспыхнуло воспоминание о той ночи, когда в замке давали бал. Мне захотелось рассказать ему о том, что произошло, и я заговорил. Он молча слушал, почти не перебивая меня, а я, воодушевившись, всё продолжал говорить, и сначала всё представлялось просто и очевидно, и слова мои звучали вполне убедительно, до тех пор, пока какая-то его реплика, застав меня врасплох, неожиданно не смутила меня, и я вдруг начал нервничать, всё больше путаясь и уже оспаривая собственные суждения, заговорил торопливо, словно боясь не успеть высказаться или оправдаться, стал делать промахи и то и дело уводил разговор, или вернее, свой монолог в сторону от того, о чём хотел сказать - я словно бы боролся с течением сильной реки, и оно снова и снова одолевало меня и закручивало в водоворотах, а я даже не видел берега, к которому стремился, и не зная уже, где он, в какой стороне, путался и сбивался, то растерянно умолкая, готовый уже сдаться и отдать себя во власть этой равнодушной к моему голосу ночи, в который раз отвергшей меня и оставшейся всё такой же холодной и отчуждённой, то становясь вдруг заносчивым, едва ли не развязным, но искусственно, а между тем усталость моя становилась всё более плотной, мысли мои, и без того бессвязные, ещё более путались - я всё более уподоблялся проигравшемуся игроку: плача от унижения, он умоляет своего разорителя не уходить, не в силах совладать с азартом, а ему уже нечего ставить, и нет в нём уже ничего кроме этой паники, и быть может, нет уже его самого, но последняя искра перед видом пропасти похмелья, готовой сожрать его, безумная надежда, исступлённый крик, он взывает к игре и цепляется за край ускользающих её одежд, а она безжалостно высвобождается, не внемля его пьяным мольбам, и уходит, уходит... Он слушал меня, сначала с некоторым интересом и даже любопытством, потом я заметил, что он начинает скучать, но из вежливости не решается прервать затянувшуюся бесплодную схватку, которую я вёл с невидимым своим противником, выделывая презабавные прыжки и нелепые выпады.
... Зевота заразительна. Ночь всё равно бы когда-нибудь кончилась.
На столике подле кровати горела свеча в высоком стройном подсвечнике. Раздеваясь, я осмотрелся. Комната эта, приспособленная под спальню,- а сделано это было явно по случаю и без какого-либо предварительного замысла,- одной своей стеной сообщалась с библиотекой, вернее сказать, не стеной, а стеллажом, плотно заставленным книгами, коих видны были только обрезы. При желании можно было изъять какую-нибудь из этих книг и прочитать название, повернув её к себе корешком, или посмотреть, что там делается в библиотеке, или же наоборот, заглянуть из библиотеки сюда, чтобы... ну хотя бы для того, чтобы узнать, лёг ли я уже спать. Помимо книжного стеллажа комнату соединяла с библиотекой дверь,- судя по тому, как искусно она была замаскирована, потайная,- которой я не заметил ни теперь, этой ночью, когда утомлённые бесконечной беседой, мы позволили себе наконец заметить, что время уже близится к утру, и пожелав друг другу спокойной ночи, разошлись по своим спальням, ни на следующий день, когда, проснувшись, я немедленно отправился на поиски хозяина дома, даже не напудрившись и приведя себя в порядок без должного тщания, совершенно забыв о том, что в доме могут быть гости, и не знал бы о ней ещё дольше, когда бы сам господин архивариус любезно не показал мне её, отдав ключ и тем самым предоставив возможность,- хотя и не без некоторой иронии со своей стороны,- пользоваться ею, когда я того пожелаю и в любое время. Покончив с раздеванием, я присел на край кровати и попытался извлечь какую-то из книг, стоявших на ближайшей ко мне полке, подумав, что чтение поможет мне отвлечься от мыслей, которые всё ещё не отпускали меня и грозили не дать мне уснуть, но книги эти были столь плотно прижаты одна к другой, что мне этого не удалось. Когда же я потянул сильнее, выдвинулось сразу несколько книг. Разбираться в них представлялось делом утомительным, и, оставив затею с чтением, я задул свечу и забрался под одеяло. Тем более что и время было уже............позднее..........
