Роман Афанасьев - Анимация
Капитан попытался включить внешний обзор, но система ушла в отказ. Камеры скорее всего разбились.
— Саня, — позвал капитан и обернулся к пилоту. — Саня!
Кресло, стоявшее рядом, пустовало. Капитан завозился, пытаясь встать, и тут же заметил сгорбленную спину, выглядывающую из-под пульта управления.
— Саня!
— Твою мать, — глухо донеслось в ответ.
Капитан перевел дух: «Жив! Жив зараза! Но какого черта он не пристегнулся!»
— Как ты там? — позвал он. — Санек, живой?
— Вроде того, — отозвался пилот, выбираясь.
Ефимов с тревогой осматривал Александра, поднимающегося на ноги: «Вроде бы повреждений нет. Руки ноги целы, и то хорошо. Крови не видно, да и не рассмотришь ее».
Инженер-пилот выругался, уселся в кресло, крепко пристегнулся и лишь потом повернулся к капитану.
— Ну что там? — спросил он. — Жить будем?
— Будем, — отозвался капитан, изучая глубокую царапину на скуле Сани. Сантиметр выше — и лишился бы пилот глаза.
— А как вражина?
— Это ты мне скажи — как. Внешние камеры отказали. Но связь есть. Как там твои системы?
Поморщившись, пилот потянулся к пульту.
— Порядок, — отозвался он через минуту. — Идет трансляция нашего сигнала. Станция вскрыта как консервная банка. Грубо, но эффективно. И эффектно. Ну ты даешь, Пал Палыч, не ожидал от тебя такого!
— Не было выбора, Саня. Не подыхать же. Как там компьютер этой штуковины?
— Наши программки его доедают. Там серьезный искин, но он сильно поврежден. Еще полчасика, и эта железка станет полностью нашей.
— Ну, кажется, обошлось. А как связь с миром?
— Минутку…
Пилот защелкал клавишами и радостно присвистнул.
— Что там?
— Так, мои ребята отключились, зато очнулась база! Беспокоятся.
— Сучьи дети! Беспокоятся они! Саня, проси буксир. Пусть немедленно высылают.
— Уже попросил. Они в курсе, с ними военные связались. Оказывается, наши вояки засекли станцию — в момент тарана. И тут же вышли на наш перерабатывающий завод. То-то они забегали.
— Буксир!
— Высылают. Говорят, сейчас нальют по последней, и высылают. Алкоголики. — Пилот повернулся к капитану, подмигнул и тихо сказал: — Пал Палыч! Кажется, обошлось.
Капитан вздохнул, нагнулся и отодвинул фальшьпанель пульта. Из путаницы проводов он достал пластиковую бутылку, ничуть не пострадавшую при ударе.
— Ну что, пилот, — сказал Ефимов, свинчивая пробку, — по маленькой, за победу?
Орбита Луны. Станция «Кокоро». Владелец неизвестен. Номер реестра космофлота неизвестен
Миноку сидела на краю крыши. Обхватив руками худые коленки, она смотрела вниз и плакала. Вокруг нее рушились небоскребы баз данных, разваливались на куски, тихо оседали в себя. Система умирала. Отключались блоки, стирались данные… Кадзуми бросил ее. Умер. И ей тоже осталось недолго. Мир Миноку затягивало липким серым туманом, в котором копошились странные тени. Она не знала — что это, и от этого становилось еще страшнее.
Туман задрожал, внутри пелены заворочалось что-то большое и темное. Миноку вскрикнула, отодвинулась в сторону, к самому краю. Она готова была броситься вниз, в бездонную пропасть хаоса битых файлов, но в этот момент туман раздался в стороны. Из него вышло странное существо.
Оно оказалось небольшим, не выше девочки, сидевшей на краю пропасти. У него была длинная острая мордочка, большие грустные глаза, маленькие черненькие лапки и пышная шуба из колючек.
— Кто ты? — вскрикнула Миноку, хотя знала — кто. Это чудовище и разрушило ее системы.
Острая мордочка дернулась, бусинка носа втянула воздух, принюхиваясь к туману. Существо подошло ближе и грустно взглянуло на Миноку.
— Не плачь, — тихо сказало чудовище приятным голосом. — Не надо.
Миноку тут же заревела в полный голос — от безысходности. Слезы ручьем потекли по щекам, камешками запрыгали по темно-синему пиджачку. Это существо, победившее ее, было вовсе не страшным. Даже немного забавным. И от этого поражение становилось еще обиднее.
Чудовище обошло Миноку с другой стороны и коснулось ее плеча сухой лапкой.
— Не плачь, — повторило оно.
Миноку подняла глаза на существо и увидела в его глазах бесконечную печаль и нежность. Чудовище оказалось добрым.
— Пойдем к нам, — сказало существо. — Хочешь чаю? У меня есть варенье. Самовар уже закипает. Он на этих… На веточках… Как их там… Можжевеловых.
Миноку робко шмыгнула носом. Оглянулась на растворяющийся в пустоте мир станции и повернулась к чудовищу. Потом нерешительно коснулась его лапки. Она оказалась мягкой и теплой. Живой.
Потом нарисованная девочка ухватилась за нее и решительно поднялась на ноги. Ей очень хотелось чаю.
