Гордон Диксон - Путь Пилигрима
Он нажал кнопку лифта. Через минуту лифт подошел и его двери широко распахнулись. Когда они открывались, Шейн отвернулся, приготовившись притвориться - в случае, если там алааг,- что всего лишь проходит мимо. Но лифт был пуст.
Он вошел внутрь и нажал на кнопку первого цокольного этажа. Оставалась еще опасность того, что какой-нибудь алааг на нижнем этаже вызовет тот же лифт. Если лифт остановится и откроется дверь, за которой будет стоять Шейн, то он окажется в ловушке: вдвойне виновный - в том, что находится там, где не положено, и в том, что не исполняет своих обязанностей, которые в данный момент заключаются в том или ином отдыхе. Только алаагам разрешалось пользоваться лифтами.
На мгновение ему показалось, что лифт притормаживает на первом этаже. В глубине сознания, подобно молнии в летний вечер, вспыхнул план действий. Если лифт все-таки остановится, откроется дверь и выйдет алааг, Шейн собирался вцепиться в горло чужаку. Хорошо, если тот инстинктивно убьет его и Шейн избежит допроса по поводу того, почему он оказался в лифте.
Но лифт не остановился. Он продолжал двигаться вниз, и сигнальные лампочки показывали приближение к этажу ниже уровня улицы. Шейн нажал кнопку остановки. Лифт остановился, дверь открылась, и Шейн вышел на небольшую квадратную площадку, ведущую прямо к стеклянной двери, за которой виднелся идущий наверх лестничный марш. Как Шейн и ожидал, он натолкнулся на один из путей выхода чужаков из здания.
Выйдя из лифта, он быстро пересек площадку и оказался у двери. Разумеется, она была заперта; но в кармане он носил ключ Лит Ахна или по крайней мере ключ, который разрешалось иметь при себе всем особым служащим Лит Ахна из породы людей. Этот ключ мог открыть любую обычную дверь в здании, принадлежащем пришельцам. Он вставил ключ в замок, и тот открылся. Дверь бесшумно распахнулась. Секундой позже он поднялся по ступеням и оказался наверху, на улице.
Он почти побежал по улице и свернул направо на первом перекрестке в поисках магазинов. В четырех кварталах впереди он нашел большую площадь с множеством магазинов. Возвышаясь над безразличной ему толпой, в углу площади, перед рядом колонн, поддерживающих пассаж над тротуаром, восседал одинокий алааг на ездовом животном. Невозможно было сказать, находится ли чужак при исполнении или просто ждет кого-то. Но Шейну теперь было бы неразумно пользоваться магазином на этой площади.
Он поспешил дальше. Пройдя немного вперед, он обнаружил торговый центр меньшего размера с магазинами по обеим сторонам тупикового переулка; в одном из магазинчиков продавалась та незатейливая одежда, которую алааги разрешали покупать людям.
Шейн вошел внутрь, при этом негромко зазвонил маленький колокольчик над дверью.
– Сеньор? - послышался голос.
Когда глаза Шейна привыкли к полумраку, он разглядел прилавок, заваленный высокими кипами сложенной одежды, а за прилавком - низенького смуглого мужчину. Удивительно, что в эти дни оккупации мужчина не был лишен небольшого брюшка, заметного под свободной желтой рубашкой.
– Мне нужна длинная туника,- сказал Шейн.- Двусторонняя.
– Сейчас- Владелец магазина стал пробираться из-за прилавка.- Какого типа?
– Сколько стоит самая дорогая?
– Семьдесят пять новых лир или эквивалент в валюте, сеньор.
Шейн порылся в кошельке, висящем на шнуре вокруг пояса, и бросил на прилавок перед собой металлические монеты, выпускаемые алаагами в качестве международной валюты,- золотые и серебряные прямоугольники, которыми он награждался как служащий Лит Ахна.
Владелец магазина наблюдал за ним. Он перевел взгляд на монеты, потом снова на лицо Шейна, но с другим выражением. Только влиятельные люди, находящиеся под покровительством пришельцев, или люди, связанные с незаконным черным рынком, оплачивали свои счета такими монетами; при том что едва ли зашли бы в маленький магазин вроде этого.
Он сделал движение в сторону монет. Шейн накрыл их ладонью.
– Я выберу одежду сам,- промолвил он.- Покажите мне склад.
– Да, да, конечно, сеньор.
Владелец вышел из-за прилавка. Открыв дверь в заднюю комнату, он пригласил Шейна войти. Там на столах были сложены кипы одежды и тканей. В одном углу, под керосиновой лампой, стоял рабочий стол портного с обрезками тканей, инструментами, нитками и несколькими кусочками голубого и белого мела.
– Вот туники, на этих двух столах,- сказал хозяин магазина.
– Хорошо,- хрипло произнес Шейн. - Идите туда и заверните за угол. Я найду то, что мне нужно.
Человек проворно удалился, слегка вжав голову в плечи. Если посетитель - делец черного рынка, неразумно спорить или раздражать его.
Шейн отыскал среди прочей одежды двусторонние туники и стал рыться в них, выбрав наконец самую большую, голубую с одной стороны, коричневую - с другой. Он надел ее поверх собственной рясы, голубой стороной наружу, туго затянув шнур на талии. Подойдя к портновскому столу, подобрал кусочек белого мела.
– Я оставлю на прилавке сотню лир,- сказал он в спину владельцу.- Не поворачивайтесь, выходите на улицу не раньше чем через пять минут после моего ухода. Понятно?
– Понятно.
Шейн повернулся и направился к выходу. Проходя мимо прилавка, бросил на него взгляд. Тогда, вначале, он вытащил монеты из кошелька наугад, и на прилавке было сейчас более ста пятидесяти лир золотом и серебром. Не годится придавать инциденту больше значения в глазах продавца, чем это необходимо. Шейн подхватил монет на пятьдесят лир и вышел за дверь, направляясь обратно к площади, где он видел верхового алаага.
Он вполне сознавал быстрый бег времени. И не мог позволить себе отсутствовать в штабе более часа, разрешенного дежурным офицером. Если тот алааг уехал с площади…
Но нет. Когда Шейн, весь в поту, еще раз вступил на площадь, массивная фигура сидела в седле все так же неподвижно, безразличная ко всему.
Шейну по роду его обязанностей было разрешено носить при себе вечные часы. Они и сейчас лежали в его сумке, но он не решался взглянуть на них и узнать, сколько остается времени. Заметь часы обычные люди, они бы признали в нем слугу чужаков, что вызвало бы неприязнь к нему, а их враждебность, здесь и сейчас, могла оказаться фатальной.
Он быстро прошел сквозь толпу на площади. Подойдя ближе к алаагу на верховом животном, понял, что почти утратил порожденную адреналином смелость. Но, вспомнив о пленнице в штабе, заставил себя действовать.
Умышленно он споткнулся прямо под тяжелой головой верхового животного, отчего оно резко подняло нос. Движение было незначительным - дюйм или два - но достаточным, чтобы привлечь внимание алаага. Его взгляд остановился на Шейне.
