Александр Щеголев - Свободный Охотник
Уже одевшись, уже выползая из тепла в сентябрьскую слякоть, я вспомнил, что до сих пор не знаю его имени. Только отчество и фамилию. Нелепость.
– Тебя как зовут?
– Да ну… – обреченно махнул он рукой. – Теперь это не важно.
Глупейшее завершение разговора, единственным содержанием которого должна была стать взаимная откровенность!
CONTINUE
Юноша и девушка. Без родителей, без наставников, без слуг. Одни – во чреве роскошного санатория, забытого всеми, и людьми, и нелюдью. Двадцать биологических Единиц – ЕМУ; пятнадцать – ЕЙ. Ровесники войны. Герои…
Санаторий имеет название «Черная дыра». Впрочем, по назначению этот объект не использовался с момента галактической катастрофы, со времен Первой Атаки, с тех пор, как свора хищников разорвала Метро на части. Раньше, в эпоху мира, объект принадлежал какому-то аристократу, который построил все это, не раскрывая себя. Аристократ, очевидно, был из тех, кто погиб с началом войны, рухнул вместе со своим гипархатом в первые же тысячные. К сожалению, аппаратура «Черной дыры» не сохранила ни его имени, ни титула. Так что санаторий идеально соответствует своему названию. В стороне от всего и всех, окруженный незаселенными Фрагментами, спрятанный в скоплении курьерских Прямых Тоннелей, этот объект изначально был организован так, чтобы случайный путник не мог сюда забрести. На миллионы парсек вокруг отсутствуют не только Входы-Для-Всех, но и межфрагментарные Узлы. Этого места нет в сохранившихся картах Фрагмента. Вполне возможно, его не было и в Полной Карте. Таким образом, обнаружить санаторий попросту невозможно. Когда-то здесь прятались от мирской суеты родственники, друзья или иные редкие счастливцы, удостоенные чести быть приближенными к сановному владельцу.
Теперь здесь живут двое. Юный воин и его Хозяюшка. Двадцать и пятнадцать – слишком малый возраст, чтобы познать жизнь в её безобразной простоте. Они дети, просто дети…
Двое – в комнате Всеобщей. Включен канал обзора, на ковре стоят вазы с фруктовыми брикетами и баллончики с соком, дыхательная смесь ароматизирована хвоей. Уют.
– От маршрута я не отклонялась, – виновато говорит девочка, – шла только по тем Нитям, которые ты мне дал. Чего ты психуешь, не понимаю? Сам же мне информационную подкладку кодировал.
– Она не понимает! – раздражается Свободный Охотник. – Я возвращаюсь, а её дома нет, хотя ещё сотую назад должна была прилететь.
– Гип Связи немного задержал, уже в самом конце. Всякой ерундой.
– Рассказывай.
– Ну, начала с Окраины, с почти-нулевых цифр Первой Косой Координаты, смещаясь по нулям к Минусовой. Вот, отсюда. – Она берет шар настройки, активизируя Всеобщую, и показывает место. – Видишь, точно по твоим маршрутам. Была в гипархатах Пустоты с пятого по одиннадцатый… Ненормальные там люди – живут себе, Тоннели не патрулируют, Узлы не блокируют, капсулами не запасаются. Гипы у них все старые, разговаривать ни о чем серьезном не хотят, только и делают, что турниры по чет-нечету устраивают. Ну, ещё молятся, когда совсем нечего делать.
– Кому они молятся, Священной Восьмерке? Или непосредственно Началу?
– Там считают, что «начал» было много.
Юноша кивает:
– Ясно, много-началие доползло и до этого Октаэдра. Катимся в прошлое все быстрее и быстрее. Забавно…
– Да, смешные гипархаты. Дамы всё меня выспрашивали, какие длины рук и ног приняты в моем гипархате. А в трехмерке – вообще… О войне будто не слышали. Короли и президенты Фрагментов никак базы и крепости поделить между собой не могут… Ой, вру. В Одиннадцатом почему-то было введено военное положение, хотя звероидами там и не пахнет.
– С ними граничит Четырнадцатый, который уже ввязался в войну, – поясняет Свободный Охотник. – Твари раздавили один из Фрагментов, вот здесь, на средних цифрах. – Он также берет шар настройки и показывает. – Так что твари потихоньку просачиваются.
– В Одиннадцатом, кстати, инженеры из безопасности проверяли мою Печать, долго-предолго. – Девочка утыкает тонкий пальчик в перламутровую прядь волос, выбивающуюся из короткой челки. – Даже волосинку вырвали для анализа на Истинность. Микропробу кожи с головы взяли, в том месте, где знак.
– И каковы результаты анализов? – смеется Свободный Охотник.
Хозяюшка вскакивает с ковра.
– Нечего хихикать! – шипит она. – Я Истинная, понял? Моя печать – Печать гипа! Я – дочь гипа!
– Да сядь ты, дурочка, – воин смеется. – Конечно, Истинная, кто же сомневается? Я просто хотел напомнить, чтобы ты была осторожнее.
– Печать гипа нельзя подделать, – надменно возражает Хозяюшка. – Так же, как цветную прядь бесполезно состригать, все равно вырастет не хуже старой. Не беспокойся, я не зря столько времени в учебной ячейке просиживаю.
– Ну-ну, – ободряет он. – Посидела в учебной ячейке и теперь ничего не боишься?
– Чтобы изменить корни волос, – она опять дотрагивается до своей головы, – нужно подделать не только рисунок и химический состав печати, но и расшифровать кодировку перстня. Вот так-то! Кстати, перстень у меня всегда на пальце, если кто-то засомневается.
Она стоит, глядя на воина сверху вниз – обиженная и рассерженная одновременно.
– И вообще, мне надоели твои вечные шуточки, – добавляет она. – «Принцесса без королевства», и все такое.
– Перстень можно заполучить разными способами, например, снять с трупа, – спокойно говорит Свободный Охотник. – Или со взятой в плен жены гипа. Потом приложить к голове новорожденного. И получится симпатичная «дочь гипа», ничуть не хуже тебя. Согласись, инженеры из безопасности обязаны рассуждать похожим образом.
– Чтобы поставить Печать новорожденному, сначала нужно приложить перстень к собственной голове! – кричит девочка. – А моя мать… Разве ты забыл? Зачем ты так, ну зачем!.. – Она закрывает лицо руками.
– Перестань, глупая. – Молодой человек приподымается, тянет её на ковер. – Иди сюда, садись. Не шучу я, как ты этого не понимаешь? Тебя легко могли заподозрить в том, что ты не принадлежишь к кругу Истинных и что на самом деле ты шпионка. Если не тварей, то какого-нибудь воровского Клона из Центра. Не забывай – твоего гипархата не существует уже пятнадцать Единиц, а в Галактике не осталось ни одного человека, который бы помнил тебя с младенчества. Поэтому я прошу – носи с собой комплект семейных записей постоянно, как бы ни было тебе больно, и запись завещания твоей матери носи, и тем более запись её гибели. Ситуация резко изменилась, Хозяюшка, ты просто многого не знаешь.
Дочь гипа покорно садится рядом с ним. Она уже вовсе не надменна и не разгневана. Маленький, усталый человечек. Она обнимает героя за плечо и тихонько говорит:
