Майкл Флинн - Эйфельхайм: город-призрак
Она пересекла комнату, чтобы выключить его компьютер, но, занеся палец над сенсорным планшетом, замерла при виде пустой клеточки. Эйфельхайм… Зловещая черная дыра, окруженная созвездием жилых деревень. Здесь, должно быть, однажды произошло что-то ужасное. Что-то столь дурное, что люди и семь столетий спустя сторонились этого места, хотя и забыли уже почему.
Резким движением она выключила машину. «Не будь дурочкой», — сказала она себе. Но одна фраза Тома так и не шла из головы. Сам собой возник вопрос: «Что если?..» Вот тут все и изменилось.
II
Август, 1348
Заутреня. Поминание Сикста II и его спутников
Дитрих вышел из церкви, и его взору предстал пострадавший и встревоженный Оберхохвальд: соломенные крыши перекосило; ставни слетели с петель; в загоне, выходящем на луг, носились и блеяли овцы. Женщины пронзительно визжали или прижимали к себе плачущих детей. Мужчины бегали, что-то крича и размахивая руками. Лоренц Шмидт стоял в дверях кузницы, стискивая в руке молот и оглядываясь в поисках врага.
Дитрих вдохнул удушливо резкий запах дыма. От края портика, откуда он мог разглядеть дальний конец деревни, он увидел охваченные пламенем соломенные крыши. Еще дальше, за общинным лугом, над Большим лесом, там, где до этого было лучезарное свечение, носились и сталкивались друг с другом черные тучи.
Грегор Мауэр, стоя на верстаке в своем дворе, кричал и указывал руками на мельничный пруд. Его сыновья, Грегерль и Сейбке, спешили мимо с ведрами в тонких руках. Терезия Греш бегала от дома к дому, отправляя людей к речному потоку. На той стороне дороги на Оберрайд цепи с лязгом подняли решетку замка Манфреда, и отряд солдат рысцой устремился вниз с Замкового холма.
— Это адов гнев, — сказал Иоахим. Дитрих обернулся и увидел юношу, осевшего у притолоки. Рядом с ним на дверном косяке, открыв клюв и распустив когти, парил орел св. Иоанна Богослова. Глаза Иоахима были широко раскрыты от ужаса и удовлетворения.
— Это молния, — сказал Дитрих. — Она подожгла несколько хижин.
— Молния? Без единой тучи на небе? Где теперь твой разум?
— Тогда это тот же ветер, что опрокинул лампады и свечи! — Потеряв терпение, Дитрих схватил Иоахима за руку и отправил пинком вниз по склону холма по направлению к селению.
— Быстро, — сказал он, — если огонь распространится, деревня сгорит дотла. — Дитрих завязал края подризника узлом на уровне колен и присоединился к толпе, бегущей к мельничному пруду.
Минорит остановился на полпути.
— Этот огонь сверхъестественен, — сказал он, когда Дитрих пробегая мимо. Затем Иоахим повернулся и стал взбираться обратно к церкви.
* * *Хижины батраков — в лучшем случае бедные хибары — были поглощены пламенем, и селяне оставили мысль спасти их. Макс Швайцер, сержант из замка, организовал живую цепь, по которой вода ведрами подавалась от мельничного пруда к горящим домикам фригольдеров. Беспризорная домашняя живность металась в панике, лаяла и фыркала. За одной козой, удравшей вверх по дороге, погнался Никел Лангерман. Швайцер жезлом в правой руке указывал то туда, то сюда, направляя общие усилия. Больше ведер на дом Фельдмана! Больше ведер! Он хлопнул жезлом по кожаной штанине и, поймав Лангермана за плечо, направил того обратно к огню.
Сеппль Бауэр, сидя верхом на крыше домика Аккермана, уронил ведро, и Дитрих изловчился его поймать.
Дитрих проложил дорогу через камыши и метелки, окружавшие мельничный пруд, в начало живой цепочки, где Грегор и Лоренц, по колено в воде, наполняли и передавали ведра на берег. Грегор на мгновение остановился и вытер рукой пот со лба, оставив грязный след. Дитрих протянул пустое ведро. Каменотес наполнил его водой и вернул Дитриху, а тот передал ведро следующему по цепочке, где уже освободили место для священника.
Грегор, доставая очередное ведро из воды, тихо выдохнул.
— Это не обычный огонь. — Стоявший рядом с ним Лоренц взглядом показал, что услышал сказанное; но сам промолчал.
Другие поблизости тоже бросили украдкой взгляд в его сторону. Миропомазанный священнослужитель. Он должен знать ответы. Прокляни пламя! Взмахни над ним берцовой костью св. Екатерины! На мгновение Дитриха охватил гнев, и мелькнуло сожаление, что он навсегда лишен холодного, схоластического рационализма Парижа.
— Почему ты говоришь так, Грегор? — спросил он мягко.
— Я в жизни не видел ничего подобного.
— Видел ли ты когда-нибудь турка?
— Нет…
— Следует ли из этого, что турки сверхъестественны?
Грегор нахмурился, ощущая какой-то изъян в данном аргументе, но не смог выискать подвох. Дитрих передал ведро дальше и вновь повернулся к Грегору, ожидавшему с протянутыми руками.
— Я могу породить уменьшенную копию этой молнии с помощью всего лишь кошачьей шкурки и янтаря, — сказал Дитрих Грегору, и каменотес ухмыльнулся, не понимая объяснения, но находя удовольствие в том, что оно существует.
Дитрих погрузился в монотонный ритм работы. Ведра были тяжелыми, и веревочные ручки натерли его ладони до крови, но страх перед сверхъестественными событиями утра был задушен естественным страхом перед огнем и простой неотложной задачей борьбы с пламенем. Ветер изменил направление, и Дитрих закашлялся в моментально окутавшем его дыму.
Через руки Дитриха проходила бесконечная вереница ведер, и он начал воображать себя зубцом шестеренки в очень сложной водяной помпе, состоящей из человеческих мускулов. Однако механики могли бы освободить человека от подобного умопомрачительного труда. Есть же распределительные и новомодные коленчатые валы. Если мельницы могут приводиться в движение силой водяного колеса и ветра, то почему не может цепь ведер? Если бы только кто-то смог…
— Пожар потушен, пастор. — Что?
— Пожар потушен, — сказал Грегор.
— Ох. — Дитрих стряхнул с себя забытье. По всей цепочке мужчины и женщины опустились на колени. Лоренц Шмидт поднял последнее ведро и вылил воду себе на голову.
— Каков ущерб? — спросил Дитрих. Он опустился на корточки в опоясывающих кромку пруда тростниках, слишком усталый, чтобы взобраться на берег и взглянуть самому.
Рост каменотеса давал тому преимущество. Он приложил руку ко лбу и обвел глазами открывавшийся вид.
— Хижины сгорели, — сказал он. — Крышу дома Бауэра придется менять. Дом Аккермана сгорел дотла. У обоих Фельдманов тоже. По моим подсчетам… пять домов сгорело и где-то еще в два раза больше повреждено. И пристройки тоже.
— Много ли пострадавших?
— У некоторых ожоги, насколько я вижу, — сказал Грегор. Тут он засмеялся. — И Сеппль-младший спалил штаны на заднице.
