Гордон Диксон - Абсолютная Энциклопедия. Том 2
Хэл узнал цитату из Ветхого Завета, из первой главы Книги пророка Иоиля. Чистый голос Рух, долетев до ушей Хэла, вонзался в него, подобно острым иглам, побуждая как можно скорее восстановить полный контроль над своим телом.
— ...и рыдайте все, пьющие вино, — продолжала она, — о виноградном соке, ибо он отмят от уст ваших!
Ибо пришел на землю мою народ, сильный
и бесчисленный;
зубы у него — зубы львиные,
и челюсти у него — как у львицы.
Опустошил, он виноградную лозу Мою,
и смоковницу Мою обломал,
ободрал ее догола и бросил; сделались белыми ветви ее.
Рыдай, как молодая жена, перепоясавшись вретищем,
о муже юности своей!
Прекратилось хлебное приношение и возлияние
в доме Господнем;
плачут священники, служители Господни,
Опустошено поле, сетует земля;
ибо истреблен хлеб, высох виноградный сок,
завяла маслина.
Рух замолчала; повисшая над площадью тишина показалась оглушительной. Через некоторое время над площадью опять разнеслись ее слова.
— С каких пор мы стали бояться смерти? — Рух обвела взглядом стоящих внизу людей — Поскольку, как я вижу, вы боитесь смерти.
Толпа по-прежнему безмолвствовала. Казалось, никто не осмеливался не то чтобы пошевелиться, но даже вздохнуть. Хэл все продолжал попытки сломить сопротивление своего тела, не желающего возвращаться к жизни.
— Сегодня, — снова зазвучал ее голос, — вы все вышли на улицы. Сегодня милиция даже не пытается разогнать вас. Сотни вас, присутствующих здесь, готовы взять в руки оружие и выступить против сатанинского отродья и Антихриста.
Рух снова сделала паузу, а затем продолжила:
— Но завтра вы будете думать иначе. Вы не скажете, что передумали, вы просто начнете без конца спорить о том, как и когда начать действовать, и в конце концов все останется по-прежнему. С каких пор вы стали бояться смерти? Нет смерти, которой можно было бы бояться. Еще наши прадеды, когда прилетели с Земли, знали это. Почему же вы забыли об этом?
Никто в толпе не пошевелился и не издал ни звука.
— Они знали, как следовало бы знать и нам, что физическая смерть любого из нас ничего не значит до тех пор, пока продолжает существовать род детей Божьих. Тогда все спасутся и будут жить вечно.
Хэл пошевелил ногами, потом слегка подвигал ими под одеялом, восстанавливая кровообращение; послышался негромкий шорох, но сидящие впереди милиционеры не обратили на это никакого внимания. Как и все люди на площади, они были целиком захвачены выступлением.
— Есть человек, — продолжала Рух, и ее слова гулко отражались от фасадов зданий, окружающих площадь с четырех сторон, — он уже бывал в этом городе и снова намерен приехать сюда. Многие называют его Великим Учителем.
Она сделала паузу.
— На самом деле он — учитель лжи, воплощение Антихриста. Но он завидует нашему бессмертию — вашему и моему, братья и сестры, — ибо сам он смертен и знает, что умрет.
Ибо только Бог поистине бессмертен. Он будет существовать, даже если человечество исчезнет. Поскольку все мы, вы и я, являемся частичками нашего Господа, мы тоже бессмертны. Но Антихрист, который ходит среди нас и готовит нам последнее великое испытание, не может надеяться на вечную жизнь, не принадлежа к человечеству. Если же мы примем его и ему подобных, то у них появится шанс выжить.
Враг может на куски изрезать наше тело, но наши души все равно окажутся ему недоступными, если только мы добровольно не отдадим их ему. И тогда мы пропадем безвозвратно.
Но если мы воспротивимся этому, смерть не одолеет нас, мы все равно будем жить вечно — не только в Господе нашем, но и в тех, кто придет после нас, кто благодаря нам будет и дальше чтить Господа нашего.
Ибо мы можем утратить свое бессмертие, только если мы предадим Господа нашего, отрекшись от Него. Если мы не превратимся в псов антихристовых, мы станем частицей детей наших детей, которые благодаря нашей вере и нашим трудам вечно будут принадлежать нашему Богу, нашей вере и тем самым нам самим.
Рух замолчала. На этот раз впервые за все время ее выступления послышался легкий, как дуновение ветерка, вздох, который прокатился по рядам собравшихся и затих, коснувшись стен окружающих площадь зданий.
— Некоторые люди, — снова заговорила она слегка изменившимся голосом, — говорят: «А что, если последователи Антихриста перебьют всех нас?» На это я отвечу: «Они не смогут». Поскольку тогда дьявольским отродьям не будет хватать слуг, к которым они так привыкли. Даже если допустить, что наши враги уничтожат всех истинных приверженцев веры, то и это им ничего не даст. Ведь даже в их рабах дремлют семена веры, дожидаясь своего часа, когда их разбудит голос Господа.
Рух медленным взглядом обвела площадь.
— Поэтому соберите свое мужество, — снова заговорила она. — Те, против кого мы выступаем, могут уничтожить только наши тела, но не души. Давайте все вместе отбросим страх смерти, который по сути то же самое, что детский страх темноты, и поклянемся в верности Господу нашему, и воздадим Ему хвалу, и возблагодарим Его за то, что Он даровал именно нам, нашему поколению, это великое и славное испытание. Ибо нет награды лучшей, чем бороться за Него, зная, что поражения быть не может, поскольку Он непобедим.
Она замолчала.
— А теперь, братья и сестры, — опять раздался ее голос, — принесем клятву верности Господу нашему. Давайте споем вместе, чтобы Господь услышал нас.
Суровый гимн, который Хэл уже как-то слышал в доме Амджака в исполнении Сына Божьего, в устах Рух превратился в победную песнь.
— Солдат, не спрашивай
Себя, что, как и почему.
Коль знамя в бой тебя ведет —
Шагай во след ему.
И легионы безбожников пусть окружают нас —
Не считая ударов, руби и круши —
Вот тебе весь приказ.
Толпа дружно подхватила песню. Милиционеры, охранявшие Хэла, замолчали, похоже, пение подействовало и на них. Хэл, тоже целиком захваченный эмоциональным накалом выступления Рух, внезапно очнулся: он, возможно, упускает свой единственный шанс спастись.
Тихо, как только мог, Хэл сдвинул одеяла к стенке, перебросил ноги через край носилок и осторожно сполз на пол.
Оба милиционера впереди, не отрываясь, смотрели в левое от водителя окошко, не замечая, что происходит у них за спиной.
Хэл, слегка покачиваясь, уже стоял, правда чувствуя себя еще не очень уверенно. Попытки держаться прямо отнимали много сил, но тем не менее он испытывал огромный подъем уже оттого, что может просто стоять. Затем Хэл очень осторожно стал продвигаться к задней двери автобуса, через которую его вносили на носилках. Один шаг, другой, еще один. Наконец он у двери.
