Барри Лонгиер - Враг мой
Как-то утром Джерри пошел до ветру, а я возился у очага — растирал сушеные коренья и разбавлял водой, намереваясь печь оладьи. Вдруг послышался голос Джерри:
— Дэвидж!
— Чего?
— Дэвидж, иди скорее!
Корабль! Не иначе! Я положил раковину-кастрюльку на песок, нахлобучил шапку, натянул рукавицы и опрометью кинулся к выходу. Возле самой двери я укутал нос и рот шарфом во избежание воспаления легких. Джерри, чья голова была обмотана на аналогичный манер, заглядывал в дверь и, поторапливая, отчаянно махал мне руками.
— Что случилось?
Джерри шагнул в сторону, уступая мне дорогу.
— Иди смотри!
Солнце. Голубое небо и солнце. Вдали, над морем, сгущались новые тучи, однако над головой у нас сияла безоблачная голубизна. Оба мы не могли смотреть прямо на солнце, но все равно повернулись к нему лицом и ощутили кожей прикосновение лучей Файрина. Заиндевелые скалы и деревья блестели и искрились.
— Красиво.
— Да. — Рукой в варежке Джерри ухватил меня за рукав. — Дэвидж, ты хоть понимаешь, что это значит?
— Что?
— Сигнальные костры по ночам. В ясную ночь большой костер будет заметен с орбиты, на?
Я поглядел сперва на Джерри, потом на небо.
— Не уверен. Если костер достаточно велик, да ночь безоблачна, да кто-нибудь поглядит вниз именно в нужную минуту… — Я поник головой. — Не говоря уж о том, чтоб вообще было кому поглядеть. — У меня начали зябнуть пальцы. — Пошли обратно.
— Дэвидж, ведь это шанс!
— А чем костер жечь, Джерри? — Я обвел рукой деревья, растущие возле пещеры и над нею. — Все, что может гореть, покрыто ледяной коркой сантиметров пятнадцать в толщину.
— В пещере…
— Наше топливо? — Я помотал головой. — Неизвестно, сколько еще продлится зима. Ты уверен, что дров у нас достаточно и мы можем позволить себе роскошь швырять их на ветер или, что одно и то же, на сигнальные костры?
— Это ведь шанс, Дэвидж. Наш шанс!
Выживем мы или погибнем — орел или решка. Я решил рискнуть:
— Была не была!
За последующие несколько часов мы вытащили наружу четверть любовно собранного запаса дров и свалили у входа в пещеру. Когда мы закончили задолго до наступления вечера, — небо опять закуталось в толстенное серое одеяло. Каждую ночь мы то и дело проверяли небо, ожидая появления звезд. Днем же нам частенько приходилось часами скалывать наледь с поленницы. И все-таки в нас тлела искорка надежды; но вот в один прекрасный день запасы топлива в пещере иссякли, и мы были вынуждены позаимствовать дрова из сигнальной поленницы.
Той ночью, впервые за все время нашего знакомства, вид у драконианина был вконец пришибленный. Джерри сидел у очага, глядя в огонь. Но вот рука его нырнула за пазуху, под куртку змеиной кожи, и извлекла оттуда подвешенный на цепочке золотой кубик. Сжав кубик в обеих руках, Джерри закрыл глаза и забормотал что-то по-дракониански. Я, лежа на постели, молча следил за происходящим, пока Джерри не умолк. Но вот драконианин со вздохом вернул загадочный предмет на место, под куртку.
— Что это за штука?
Джерри поглядел на меня, нахмурился, потрогал свою куртку.
— Ты об этом? Это мой Талман — то, что у вас зовется Библией.
— Наша Библия — книга. Знаешь, там страницы, их можно перелистывать.
Джерри опять вытащил из-за пазухи диковинную вещицу, пробормотал какую-то фразу по-дракониански и принялся возиться с маленькой застежкой. Из первого золотистого кубика вывалился второй, его-то драконианин и протянул мне.
— Поосторожнее, Дэвидж.
Я уселся на постели и, приняв загадочный предмет, осмотрел при свете огня в очаге.
Три откидные пластинки золотистого металла служили переплетом для книжицы толщиной сантиметра два с половиной. Раскрыв книгу примерно на середине, я окинул взглядом сдвоенные столбцы точек, черточек и закорючек.
— По-дракониански написано.
— Конечно.
— Но ведь я не умею читать.
У Джерри брови взмыли вверх.
— Ты так хорошо владеешь драконианским языком, мне даже в голову не приходило… хочешь, я тебя научу?
— Читать?
— А что тут такого? Ты ведь не опаздываешь на свидание?
— Что верно, то верно. — Я повел плечами. И попытался пальцем перевернуть крохотную страничку. Перелистнул я страниц пятьдесят разом. Страницы слиплись.
Джерри показал на бугорочек в верхней части корешка.
— Вытащи булавку. Она для того, чтобы перелистывать страницы.
Я извлек коротенькую иглу, тронул ею страницу, и она, отделясь от соседних, легко перевернулась.
— Кто написал твой Талман, Джерри?
— Многие авторы. Все великие учители.
— Шизумаат?
— В том числе Шизумаат, — кивнул Джерри.
Захлопнув книжечку, я подержал ее на ладони.
— Джерри, почему ты вынул ее именно сейчас?
— Искал в ней утешения. — Драконианин развел руками. — Этот клочок суши. Возможно, мы тут состаримся и умрем. Возможно, нас никогда не отыщут. Сегодня я это понял, когда мы понесли сигнальные поленья в пещеру. — Джерри сложил руки на животе. — Здесь будет рожден Заммис. Талман помогает мне примириться с тем, чего я не в силах изменить.
— А до Заммиса долго еще осталось?
— Недолго, — улыбнулся Джерри.
Я взглянул на крохотную книжицу.
— Хорошо бы, ты научил меня читать, Джерри.
Сняв с шеи цепочку и футляр, Джерри подал мне то и Другое.
— Вот так полагается хранить Талман.
С секунду я подержал книжечку, но тут же опомнился.
— Не могу я ее принять, Джерри. Она явно дорога тебе до чрезвычайности. Вдруг потеряю?
— Не потеряешь. Держи у себя, пока учишься. Ученику так положено.
Я надел цепочку на шею.
— Ты мне оказываешь немалую честь.
Джерри слегка удивился.
— Гораздо меньшую, чем оказываешь мне ты, заучивая родословную семейства Джерриба. В твоем изложении она звучит правильно и трогательно.
Взяв в очаге уголек, Джерри подошел к стене. В тот вечер я выучил тридцать одну букву драконианского алфавита и дополнительно девять букв, употребляемых в литературных текстах.
В конце концов дрова подошли к концу. Ближе к тому времени, как Заммису появиться на свет, Джерри здорово отяжелел и очень-очень недомогал, и под силу ему было разве что, опираясь на мою руку, выбираться из пещеры по нужде. Поэтому на мою долю приходился сбор дров (для чего я с помощью единственной уцелевшей палки сбивал наледь с промерзшего сухостоя), а также стряпня.
Однажды вьюжным днем я заметил, что льда на деревьях вроде как поубавилось. По всей видимости, зима шла на убыль и дело повернуло к весне. Лед я сбивал в превосходном расположении духа, предвкушая приход весны и думая о том, что от такой новости Джерри приободрится. Зима страшно угнетала моего дракошу. Я как раз работал в лесу над пещерой (скидывал вниз охапки заготовленных дров), когда раздался вопль. Я так и застыл на месте, потом огляделся. Ничего не видно, кроме моря да льда вокруг. Тут вопль повторился:
