Джеймс Шмиц - ВЕДЬМЫ КАРРЕСА
— Где прячутся жители? — Капитан решил прервать затянувшееся молчание.
— Нас на Карресе не так уж много, — сказала Малин у него за спиной. — Вот сейчас прилетим в город — там ты познакомишься с доброй половиной нашего населения.
— А это что внизу? — На дне широкой долины виднелась, словно врезанная в почву, огромная белоснежная чаша.
— Это Театр, в котором... Ой! — Ливит обиженно посмотрела на Малин.
— Понятно. Этого чужакам знать не следует, верно? — Капитан говорил почти весело, и обе сестрицы поглядели на него.
— Некоторые правила надо выполнять, — сказала Малин.
Они спустились пониже. «Театр, в котором...» представлял собой огромную круглую арену, окруженную амфитеатром со множеством рядов, круто поднимавшихся вверх. Все места были пусты.
Следуя указаниям Малин, капитан повернул направо и опустился еще ниже. И наконец увидел первых представителей животного мира планеты Каррес. Стая огромных бело-кремовых птиц пролетела под ними, совершенно не обращая внимания на корабль. Лес внизу сменился открытым пространством: живописные луга пересекали небольшие ручьи, прихотливо переплетавшиеся и сходившиеся в центре долины. У водоема паслось стадо в несколько сотен голов — это были жвачные животные размером с мастодонта, абсолютно лишенные шерсти, с блестящими черными спинами. Головы у них были тяжелые, вытянутые, пасти, очень похожие на крокодильи, раскрыты в сардонической усмешке. Животные, хлопая глазами, смотрели на пролетавшую над ними «Удачу».
— Черные боллемы, — сообщила Гот, явно наслаждаясь растерянным видом капитана. — Их тут много. Они ручные. А еще есть серые, горные. На них охотиться — одно удовольствие!
— И мясо у них вкусное! — сказала Ливит и облизнулась. — Эх, позавтракать бы!.. — вздохнула она и вдруг оживилась: — А ведь мы должны поспеть как раз к завтраку!
— Вон на том поле — сказала Малин, — вполне можно посадить «Удачу».
Они сели. Вокруг был довольно плоский луг с короткой, будто подстриженной травой; слева высились горные отроги. На лугу уже стоял небольшой космический корабль ярко-синего цвета. Его окружали высокие иссиня-черные деревья.
Больше ничего на лугу не было. Капитан только головой покачал.
Город Каррес вызвал у него удивление не только потому, что оказался гораздо больше, чем можно было предположить, пролетая над этим, казалось бы, безлюдным районом. Город протянулся на многие мили по лесам и склонам гор, через всю долину; дома располагались небольшими группками или поодиночке и были отгорожены от остальных огромными, до неба, деревьями.
Здесь любили яркие краски. Но при этом прятали свои дома за деревьями. Дома напоминали цветы: красно-белые, яблочно-зеленые, золотисто-коричневые — всех оттенков; они были чистенькими и опрятными, наполненными ароматами леса и свежей зелени. Несколько раз в день в них замечательно пахло всякими вкусными вещами. В городе оказалось полно ручьев, прудов и обнесенных зелеными изгородями огородов. Высоко на деревьях были устроены — что показалось капитану довольно рискованным — игровые площадки, иногда соединенные переходами и галереями. По земле вилась настоящая паутина чрезвычайно запутанных тропок и дорожек — между огромными коричневыми корнями деревьев и серыми обломками скал, наполовину скрытых опавшими игольчатыми листьями. В первые дни, отправляясь на прогулку один, капитан тут же терял всякую ориентацию, и из леса его выводил кто-нибудь из местных жителей.
Невозможно было представить себе более скрытных существ. В городе проживало около четырех тысяч человек и еще столько же расселилось по всей планете, но увидеть более трех-четырех человек одновременно капитану не удавалось — за исключением тех случаев, когда очередная банда сорванцов возраста Ливит выскакивала вдруг из кустов у него перед носом и столь же стремительно исчезала.
Иногда вдалеке слышалось чье-то пение или даже целый концерт; порой кто-то играл на одном из множества деревянных музыкальных инструментов — местные жители очень любили музыку.
Да нет, это не настоящий город, думал капитан. Нормальные люди так не живут! Эти ведьмы с планеты Каррес скорее напоминали ему стаю загадочных лесных птиц, случайно свивших гнезда на поляне. И они все время были чем-то заняты — но он никак не мог понять, чем!
Задавать без конца вопросы Толл он стеснялся. Толл была матерью трех сестричек. Она вполне откровенно отвечала на все вопросы капитана, однако ему так и не удалось получить полной информации о том, что его интересовало.
И это было весьма странно! Он проводил в ее обществе несколько часов в день или, пока она занималась домашними делами, находился в соседней комнате, принадлежавшей хозяину дома. Сестры привели его в этот дом сразу после посадки корабля. Отца дома не было, он уехал куда-то по делам, связанным, как выяснилось позже, с геологическими исследованиями в одном из отдаленных районов планеты. Вначале Посерта несколько беспокоило это обстоятельство, особенно когда они с Толл оставались в доме одни. Малин училась в какой-то школе, уходила рано утром и возвращалась лишь к вечеру. Гот и Ливит пользовались полной свободой, домой возвращались поздно, когда капитан уже спал, и снова исчезали еще до завтрака.
Вряд ли Толл правильно их воспитывала. Однажды после обеда капитан обнаружил Ливит, свернувшуюся калачиком в его любимом кресле на веранде и крепко спящую. Она проспала четыре часа подряд, а капитан сидел рядом, листая толстую книгу с роскошными иллюстрациями, называвшуюся «Истории древнего Яртхе», и время от времени делал из стакана глоток холодного, слегка пьянящего, зеленоватого напитка, который Толл тихонько поставила возле него, или затягивался ароматным дымом из громадной трубки, чубук которой стоял на полу. Это была, как он понял, любимая трубка мужа Толл.
Потом Ливит внезапно проснулась, потянулась, бросила на него какой-то странный взгляд — то ли злобно оскалившись, то ли дружески улыбнувшись, — спрыгнула с веранды в траву и исчезла среди деревьев.
Он так и не понял, что же означал этот взгляд. Мог, конечно, ничего не означать, однако...
Капитан отложил книгу и некоторое время беспокойно размышлял. Вроде бы, никого здесь особенно не заботило его присутствие. Все о нем знали, и сам он уже со многими познакомился. Но никто не заходил к нему — ни с расспросами, ни просто из вежливости. Да и муж Толл вот-вот должен был вернуться...
Сколько же он здесь пробыл, интересно?
Великий Патам! Он вдруг понял, что потерял счет дням!
Или, может, неделям?
— Мне у вас очень хорошо, — сказал он Толл. — Но, по-моему, я слишком задержался... Завтра, с утра пораньше...
