Ларри Нивен - Заноза
— Насколько я понял, вы оказались достаточно сообразительны, чтобы не прикасаться к кофе. Очень жаль, — произнес Синк.
Он внимательно рассматривал мой гиро, пытаясь выяснить его возможности, но без малейшего оттенка страха. Я пытался убедить самого себя в том, что это чистейший блеф, но никак не мог этого добиться. Ни один человек не мог бы блефовать с такой степенью уверенности в себе. Подергивание мускулов все равно быстро выдало бы его. Я начал относится к Синку с немалой опаской.
— Очень жаль, — повторил он. — Каждый вечер за последний год Адлер ложился в постель, приготовив приличную дозу кофе с коньяком. Хэндель тоже.
О чем это он говорит? Кофе не оказало на меня ни малейшего воздействия.
— Вы сбились с моего следа, — сказал я.
— Так ли? — произнес он, улыбаясь, как будто уже одержал надо мною верх, и стал смеяться отрывистым, булькающим смехом.
Мне было странно знакомо это бульканье. Я почувствовал, что правила игры снова меняются, причем меняются быстро, чтобы успевать им следовать. Все так же улыбаясь и продолжая ритмически булькать, Синк запустил руку в карман своих пижамных брюк и извлек короткоствольный автомат. Он проделал это, ничуть не торопясь.
Оружие есть оружие, и как только я понял, что он извлек из кармана пижамы, я тотчас же выстрелил первым.
Реактивная гиропуля сжигает свое твердое топливо, пройдя первые восемь метров своего полета, а дальше двигается по инерции. Синк как раз был на расстоянии этих восьми метров от меня. Последний язычок хвостового пламени пули мелькнул уже из плечевого сустава Синка, но он только снисходительно улыбнулся, будто оказывал мне любезность. Дуло же его оружия было направлено точно мне в переносицу.
Тогда я выстрелил в сердце. Никакого эффекта. Третий выстрел проперфорировал промежуток между его глазами. Увидев, как затягивается это отверстие, я все понял. Синк тоже плутовал в своей игре со мною.
Он выстрелил.
Я от неожиданности несколько раз моргнул. С моего лба тонкой струйкой стекала холодная жидкость, вызвав жжение в глазах, капала мне на губы. Судя по запаху, это был чистый спирт.
— Вы тоже марсианин, — сказал я.
— В подобных инсинуациях нет ни малейшей необходимости, — кротким тоном заметил Синк и выстрел снова.
Его оружие оказалось водяным пистолетом, пластмассовой детской игрушкой, выполненной как точная копия короткоствольного автомата. Я вытер спирт со лба и переносицы и взглянул на Синка.
— Так, — произнес Синк. — Так.
Он поднял руку, снял со своей головы парик и бросил его на пол. Затем то же самое он проделал со своими бровями и ресницами.
— Ну, где же он?
— Он сказал мне, что он… антрополог. Он солгал?
— Разумеется, Чизборо. Именно он, а не вы, был тем, кого я так опасался. Он был воплощение Закона. Он выследил меня на расстоянии, которое вам даже не выразить в вашей системе счисления.
Синк прислонился спиной к стене.
— Вы даже представить себе не можете то, что мои соплеменники называют моим преступлением. И у вас не было абсолютно никаких причин заботиться о его благополучии. Ведь он просто воспользовался вами. Всякий раз, когда он останавливал ради вас пули, он делал это только для того, чтобы заставить меня думать, будто вы — это он. Вот почему он помог вам осуществить без всякого для вас вреда полет из окна шестого этажа. Вот почему он ликвидировал тело Доминго. Вы были ширмой, которой он прикрывался. Им было предусмотрено даже то, что именно вас я убью, пока он будет тайком подкрадываться ко мне. Он уже фактически пожертвовал вами, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести. А теперь — где все-таки он?
— Он мертв. Он ничего не знал о существовании электрических изгородей.
Из коридора раздался громкий крик Хэнделя.
— Мистер Синклер! С вами там ничего не случилось?
— У меня здесь гость, — откликнулся Синк. — У него пистолет.
— Что же нам делать?
— А ничего не делайте! — решительным тоном повелел ему Синк, после чего начал смеяться, мало-помалу теряя при этом человеческие черты. Это он так «расслаблялся». — Ни за что не поверил бы этому! — хохотал он. — Выследить меня через такие необозримые пространства космоса только для того, чтобы погибнуть на электрическом заборе!
Смех его неожиданно прекратился, как будто оборвалась лента в магнитофоне, что заставило меня усомниться, насколько реален был этот смех, и мог ли он вообще смеяться при такой странной дыхательной системе.
— Ток, конечно же, никак не мог его убить. Должно быть, его воздушный генератор вызвал короткое замыкание, вследствие чего взорвалась батарея питания.
— Приправленный коньяком кофе предназначался для него, — предположил я. — Он сказал, что для него смертельны некоторые яды органического происхождения. Он имел в виду алкоголь.
— Очевидно. И все, что мне удалось сделать, — это дать вам бесплатно выпить, — смеясь, произнес он.
— Я оказался весьма доверчив. Я поверил всему, о чем мне рассказывали ваши женщины.
— Они ничего не знали.
Этим он очень красивенько убивал двух зайцев сразу.
— Послушайте, Чизборо, я не нанес вам оскорбления каким-нибудь неосторожным замечанием в отношении ваших норм сексуального поведения?
— Нет. Почему это вас так трогает?
— Тогда оставьте в покое мое.
Ему приходилось обманывать своих так называемых любовниц, прикидываться человеком. Это было не трудно — ведь он мог запросто принимать любую, какая только ему заблагорассудится, форму. Вот здорово, отметил про себя я! Синк по-настоящему стал землянином. Наверное, он очень смеялся при этом, или во всяком случае, реагировал как-то эквивалентно.
Синк неторопливо двинулся в моем направлении. Я стал медленно отступать назад, все еще продолжая держать в руке свой ставший теперь бесполезным гиропистолет.
— Вы понимаете, что сейчас произойдет?
Я попробовал высказать свое предположение вслух.
— То же, что произошло с телом Доминго. Со всеми столь загадочно исчезавшими телами.
— Точно. Наша раса славится своим чудовищным аппетитом.
Он продолжал на меня надвигаться, начисто позабыв о своем водяном пистолете, который продолжал сжимать в правой руке. Мускулы его обвисли и разгладились. Теперь он был похож на глиняную статую. А вот рот его становился все больше и больше, и уже показались огромные зубы, заостренные с обеих сторон.
Я выстрелил еще раз.
Что-то с грохотом упало на пол. Синк ни на что не обращал внимания. Он продолжал оседать у меня на глазах, теряя способность сохранить хоть какую-нибудь форму, не скрывая адские муки голода, которые он испытывал по мере приближения ко мне. Из раздробленных пулей остатков его пластмассового водяного пистолета чистый спирт капал на то, что еще недавно было его рукой, а затем стекал на пол.
