Ричард Матесон - Путь вниз
Наконец, пыхтя, мучаясь, с саднящим ощущением в горле от жаркого дыхания, он добрался до конца наклона и сел, втиснув тело между перекладиной и последним вертикальным прутом и безразлично глядя на нависшую над ним огромную крышку стола. Отчаяние пало тенью на его лицо.
– Нет, – пробормотал он хриплым голосом.
Взглядом, полным боли, он огляделся вокруг. До края крышки стола было три фута, которые можно было бы преодолеть в прыжке. Но, даже прыгни он, ухватиться ему там не за что.
– Нет.
Неужели весь этот путь он преодолел напрасно? Поверить в это Скотт не мог, не смел даже допустить такой мысли. Веки его тяжело опустились.
«Оттолкнусь и полечу, – думал он. – И упаду на пол. Сил моих больше нет».
Скотт опять закрыл глаза. От нервного напряжения у него ходили желваки.
Вниз он ни за что не бросится, а если и упадет на пол, то лишь по несчастной случайности, пытаясь допрыгнуть до края крышки. Ни за что на свете он не бросится вниз по своей воле.
Скотт ползал по горизонтальной перекладине под самой крышкой стола в поисках выхода. Выход должен быть. Должен.
Перейдя на поперечную перекладину, он неожиданно нашел выход. Под крышкой стола Скотт увидел прибитую к ней деревянную планку в два раза толще его руки. В том месте, где два гвоздя отошли от крышки, планка выгнулась на четверть дюйма вниз. Четверть дюйма – это почти три фута для него. Если бы ему удалось допрыгнуть до зазора между планкой и крышкой, он смог бы ухватиться за планку и тогда уже забраться на крышку стола.
Тяжело дыша, Скотт сидел на перекладине и пристально смотрел на провисающую планку и на пространство, отделяющее его от нее. Расстояние составляло по меньшей мере четыре фута.
Четыре фута пустого пространства.
Он облизнул сухие губы. На улице усилился дождь. Скотт слышал, как тяжелые капли разбивались о подоконник. Угрюмый свет дождливого дня волнами падал на лицо. Скотт посмотрел на окно, от которого его отделял штабель бревен длиной в четверть мили. Вода бежала по стеклам замысловатыми, извивающимися ручейками, и от этого Скотту казалось, что с улицы на него смотрят огромные, глубоко ввалившиеся глаза.
Скотт отвернулся от окна. Стоять так вот, без действия, было бессмысленно. Надо поесть. Не может быть и речи о том, чтобы спуститься вниз. Он должен ползти наверх. Скотт собрался с силами для прыжка. В голове пронеслось: «Можно даже не успеть испугаться. И так закончится мое долгое, невероятное приключение». Он сжал губы, прошептал:
– Будь что будет.
И бросился вперед.
Скотт с такой силой ударился о планку руками, что они почти онемели.
«Падаю», – закричало сознание. Но вот руки перекинулись через планку, и, хватая ртом воздух, болтая ногами. Скотт повис над гибельной пустотой.
Не одну секунду его тело висело в воздухе. Наконец руки вновь стали слушаться, он восстановил дыхание и осторожно, мучительно вполз на планку и увидел перекладину, с которой прыгнул. Упираясь руками в крышку стола над головой, чтобы удержаться на планке, он с трудом сел. Так он сидел некоторое время. Руки и ноги его дрожали от нервного напряжения. Но самым сложным был последний этап подъема – на крышку стола.
Ему придется, стоя на гладкой, округлой поверхности планки, наклониться в сторону и перекинуть руки через край стола. Насколько он знал, руками ему не за что будет зацепиться. Все будет зависеть от того, удастся ли ему вдавить руки в поверхность стола с такой силой, чтобы одно только трение удержало тело на весу. А потом ему надо будет перелезть через край.
На какое-то мгновение Скоттом овладело понимание всей нелепости того, что с ним происходит, безумия мира, в котором он расстанется с жизнью, пытаясь забраться на крышку стола, которую нормальный человек мог бы без труда поднять одной рукой. Но все эти мысли он прогнал и приказал себе:
«Забудь об этом».
Скотт глубоко дышал, пока в руках и ногах не успокоилась дрожь. Затем медленно, осторожно привстал на гладкой деревянной поверхности, помогая себе держать равновесие тем, что упирался руками в край крышки стола над головой. Сандалии были скользкими, и поэтому Скотт каждый момент мог сорваться с планки. Хотя без сандалий ногам будет зябко, ему придется с ними распрощаться. Осторожно, одну за другой, Скотт стряхнул обувь с ног и через мгновение услышал, как сандалии стукнулись об пол. На миг он закачался, затем восстановил равновесие и сделал вдох полной грудью.
Замер. «Готов!»
Оттолкнувшись что было сил от планки, он подался всем телом вперед, и ладони его с хлопком упали на поверхность стола. Взору предстало множество громадных предметов. Руки заскользили по дереву, Скотт стал цепляться за поверхность крышки пальцами, пытаясь вогнать в нее ногти. Но руки продолжали скользить к краю стола, а тело своей тяжестью тянуло вниз.
– Нет, – приглушенно простонал Скотт.
Ему опять удалось рывком продвинуться вперед, он царапал пальцами по деревянной поверхности, отчаянным усилием вжимая в нее свои руки.
Вдруг Скотт увидел загнутый металлический прутик, который свисал в четверти дюйма от его пальцев. Либо он дотянется до прутика, либо упадет.
Одной рукой Скотт продолжал отчаянно цепляться за крышку, загоняя под ногти занозы, вторую поднял и протянул к прутику.
«Осторожно!»
Поднятая рука опять шлепнулась на крышку стола, и пальцы, как ногти агонизирующего хищника, впились в дерево. Он снова начал скользить к краю.
В последнем бешеном рывке ему удалось схватиться за прут, и через мгновение Скотт уже сжимал обеими руками его холодный металл. Раскачиваясь в воздухе ногами, напрягая весь остаток сил, Скотт наконец перетащил свое тело через край стола. Его руки отпустили прут, – который оказался ручкой банки из-под краски, – и Скотт всей тяжестью упал на живот.
Он долго лежал в таком положении, не в силах пошевелиться, жадно вдыхая полные легкие холодного воздуха. Его била мелкая дрожь, напоминавшая о пережитом ужасе и физическом перенапряжении. «Залез, – думал Скотт. – Залез, залез». И он был не в состоянии думать о чем-либо другом.
Как он ни устал, мысль о победе согревала его и придавала уверенности.
5
Прошло некоторое время. Он нетвердо встал на ноги и огляделся крутом.
Вся поверхность огромной крышки стола была завалена внушительного вида банками из-под краски, бутылками, склянками. Скотт пошел мимо этих исполинов. По дороге он забрался на полотно пилы с зазубренным краем и потом бежал что было мочи по ее гладкой и холодной, как лед, поверхности, чтобы быстрее вновь ступить на крышку стола.
Оранжевая краска. Скотт прошел мимо раскрашенной яркими полосами банки, и голова едва доходила до нижнего края этикетки. Он вспомнил, как когда-то подолгу красил в погребе садовые стулья. Но все это было в прошлом, от которого его отделяло роковое падение в погреб.
