Генри Каттнер - Ось времени
— Так уж, видно, должно быть, Де Калб, если Господь создал человека идиотом, то ему уже ничем не поможешь! Слава Создателю, мы не идиоты. Вы должны бросить все, чем занимаетесь, помимо заказа министерства обороны, — он подозрительно посмотрел на меня, — и заняться выполнением того, что обещали.
— Я выполнил ее и доложил результаты в Бюро, — ответил Де Калб. — Я наметил для ваших сотрудников дальнейшее направление работ. Боже мой, да не бледнейте вы так, это совсем не секрет, слишком многие работают в этой области.
Он ухмыльнулся и продолжил:
— Нет никакого секрета, полковник. Единственное, что представляет собой ценность, — главная тайна в техническом обеспечении работ, а эта информация хранится работниками бюро очень тщательно. В исследованиях заняты лучшие умы, бюро работает в полную силу. Они работают по моему плану, и, поверьте, справятся не хуже меня. Если бы я продолжил выбирать крошки, это была бы бесполезная трата моего ума. Моя работа кончилась в тот момент, когда я изложил свои идеи физикам и психологам, которые досконально все перепроверят и воплотят в жизнь.
— Это решать мне, — недовольно возразил Муррей.
От окна послышался спокойный и полный достоинства голос доктора Эссен:
— Ира, быть может, показать полковнику Запись…
— Конечно, спорить бессмысленно. Кортленд, ты займешься этим?
Я открыл шкаф, достал ящик, завернутый в полотно, и поставил на стол между Де Калбом и Мурреем. Полковник подозрительно следил за моими действиями.
— Если это какая-то идиотская шутка… — начал он.
— Уверяю вас, дорогой сэр, ничего похожего вы раньше не видели. Я думаю, что, когда вы увидите это, то никаких возражений против того, над какой проблемой я работаю, у вас не будет.
Де Калб развернул ящик. На столе лежал грязно-голубой предмет, настолько же непроницаемый для человеческого мозга, как и проблема перемещения во времени. Вселенная и судьба человечества были заключены в нем.
Пальцы гения прикоснулись к нему, раздался легкий скрип, и ящик раскрылся как бутон.
Я не стал смотреть. Я чувствовал, что ничего уже не смогу воспринять сегодня, пока мозг не оправится от потрясения. Я смотрел на потолок и видел, как по нему бегут причудливые постоянно меняющиеся отблески. Это был свет, отраженный от лепестков цветка. Даже это производило сильное гипнотическое воздействие. В доме стало тихо, и казалось, что из ящика волнами выходит тишина конца мира. Она поглощает все звуки, кроме тяжелого дыхания Де Калба и хриплых выдохов Муррея, который сидел, не двигаясь, и поглощал вспышки света, проникавшего сюда сквозь бездну времен. Я почувствовал, что мною овладело сильное предчувствие. Я напряжено ждал, ждал, когда во мне снова вспыхнет источник энергии. Ждал новой смерти, может быть, совсем рядом со мной, у меня на виду. Смерти кого-то в этой комнате. Я ждал, что эта смерть может настигнуть меня самого, что каменный холод разольется по моему телу, где пустит свои корни Некрон. Ящик закрылся, и огни на потолке погасли. Муррей медленно выпрямился… Де Калб тяжело откинулся в кресле, не сводя глаз с Муррея.
— Вот и вся история, — сказал он.
Почти час потребовался Муррею для того, чтобы рассказать обо всем, проясняя ситуацию, где он неожиданно для себя играет какую-то роль. Мы с любопытством смотрели на него, как будто ожидая чего-то нового. Того, что почерпнул он, просматривая Запись. Но на лице его ничего не отразилось. Это было очень странно, так как я знал, что Муррей весьма эмоциональная, почти истерическая натура. Может, он научился владеть собой? Сейчас, когда он задавал холодные, четкие вопросы Де Калбу, на лице его не было никаких эмоций.
— И вы узнали меня? — спросил он, глядя сузившимися глазами на Де Калба. — Я был там, в этой… пещере?
— Да, полковник.
Муррей спокойно смотрел на него. Кончики губ его опустились вниз, по всему было видно, что он пришел к какому-то решению.
— Де Калб, — сказал он. — Вы изложили интересную историю. Но вы кузнечик, и всегда были таким. Вы теряете интерес к любой проблеме, как только решите самую трудную ее часть. Выслушайте меня, проект индоктринации, над которым вы работали, еще не завершен, а вы отошли от этого дела. Я понимаю почему, вы получили какие-то результаты в области гипноза и теперь хотите воспользоваться ими сами.
— Это неправда, Муррей! Черт побери! Это неправда! — Де Калб был настолько поражен, что даже не возмутился. — Вы же видели Запись. Вы сами все видели.
— Хорошо, — помолчав, сказал Муррей. — Я видел Запись. Хорошо. Предположим, что вы отправитесь в будущее. Предположим даже, что вы сможете вернуться обратно сюда же, в наше время, на это уйдет не больше десяти секунд. Как видите, мы не теряем времени на это. Но сколько потребуется энергии! Вы же вернетесь сюда совсем другим человеком, усталым, старым, совершенно не заинтересованным в нашем проекте. Я не могу пойти на это! Я требую: сначала закончите работу, а потом можете делать то, что вам заблагорассудится.
— Это невозможно, Муррей. Вы не сможете так поступить, помните, я же видел и вас в пещере. Вы тоже будете с нами.
Муррей нетерпеливо махнул рукой.
— У вас здесь есть телефон? Благодарю вас. Я не могу спорить с вами, у меня на это совершенно нет времени.
Мы сидели, наблюдая, как он набирает номер. Он вызвал министерство.
— Говорит Муррей, — хрипло сказал он. — Я у Де Калба в Коннектикуте. Знаете, где это? Я вылетаю немедленно и хочу, чтобы меня встретили. Буду около трех. Со мной будет газетчик, некий Кортленд. Знаете такого? Теперь слушайте, это очень важно. — Муррей сделал глубокий вздох и холодно посмотрел на меня. Затем очень четко и разборчиво произнес: — Кортленд как-то связан с теми убийствами в Бразилии, о которых писал. Я привезу его для допроса.
7. Из-под контроля
Мне нравилось, как он ведет самолет. Руки его суетливо дергали за рычаги, ноги с трудом находили педали, и самолет непрерывно рыскал по курсу, вместо того чтобы лететь ровно и спокойно. Муррей явно нервничал. Я смотрел вниз, на деревья, на склоны гор, на дороги, блестевшие в лучах солнца. По дорогам бежали черные точки — автомобили, по небу — облака, а по кронам деревьев — тень от нашего самолета.
— Вы знаете, что ничего не сможете сделать, Муррей, — сказал я. Это были первые слова, произнесенные мной в течение последних полутора часов, которые мы провели в полете. Говорить нам было не о чем, теперь от нас ничего не зависело.
— Я сделаю то, что нужно, — ответил он, не глядя на меня. — У Де Калба есть связи, и не менее могущественные, чем у вас. И, кроме того, я могу доказать, что не имею ни малейшего отношения к этим убийствам. Я верю в это, Кортленд, но если есть хоть какая-то правда в том, что сказал Де Калб, то ты носитель смерти.
