Артюхин Анатольевич - 80 лет форы, часть вторая
И приходилось раз за разом решать одну проблему за другой, искать решения в технических вопросах, причем зачастую такие решения, которые еще несколько лет назад самому бы показались извращенством в чистом виде.
Вот взять то же станкостроение. Товарищ Сталин посчитал, что промышленности очень нужен замечательный станок 16К20. Желательно в модификации с ЧПУ, то бишь числовым программным управлением. Логичный вопрос: какое к черту ЧПУ, когда нормальных компьютеров пока даже и близко нет, натыкался на пожимание плечами и коронное "совэтскому народу очэнь нужно такоэ оборудованиэ, так что вы уж решитэ вопрос". Хорошо еще, что тогда удалось договориться о том, что пока станок будет создаваться как полуавтомат, но с закладкой под дальнейшую модернизацию. Но даже это решение стоило невероятных трудов. Вон, только недавно и закончили…
А альтернативная энергетика? Уж очень товарищу Сталину понравилась идея о снижении зависимости страны от ископаемого топлива. Ветряные и солнечные электростанции ему подавай. Вот и мучайся, чтобы они стали рентабельными. А как, если всего этого удалось добиться только к первой четверти двадцать первого века? Слава Богу, удалось отговорить и от этого волюнтаризма.
Илья грустно вздохнул. Что-что, а ставить сверхвысокие цели в стране Советов и вправду умели. Как и требовать их достижения.
Хорошо, что хоть в фундаментальной науке все двигалось по накатанной. Математика, теоретическая физика и иже с ними хотя бы не требовали невероятных производственных потенциалов для того, чтобы развиваться. Несколько учебников способны были дать СССР достаточно, чтобы быть далеко впереди всей планеты. Вон, взять хотя бы доказательство гипотезы Пуанкаре или другие подобные задачки. Теперь весь мир знает, что ученые советского строя – самые ученистые ученые. Нет, советская наука и так была полна талантливейшими людьми – к примеру, Колмогоров и без всяких решений из будущего был гениален, но теперь, после того, как Сталин наградил его несколькими доказательствами…
Хотя, если даже вспоминать не про теории, а про прикладные исследования, то и здесь, похоже, что отрыв достигает уже десятилетий. Сверхпроводимость, лазеры, медицина…
Вспомнив про медицину Илья порадовался, что хоть с ней у него почти отсутствуют проблемы. А вот некоторым врачам из пришельцев не так повезло.
И ладно бы им пришлось заниматься производством антибиотиков. А то ведь, как только товарищ Сталин узнал про применения бактериофагов как альтернативы, им привалило работы лет на десять-двадцать вперед. Если не больше. Советский Союз изо всех сил строил новую промышленность, стремясь увеличить отрыв от конкурентов. И в области медицины за этой несложной формулировкой скрывалась целая бездна проблем.
Новая фармахимия, трансплантология, операции на сердце. Плюс реабилитация и поддержка генетики, развитие иммунологии, психотропные вещества, важнейшая для "кремлевского старца" профилактика инсультов и реабилитация после них…всего было не перечесть.
А эта якутская бактерия, продлевающая жизнь? Как только Берия узнал об этой штуке, то засекретил все так, что Илья до сих пор удивлялся, что может вот так вот свободно ходить по улицам. Не без ненавязчивого сопровождения, конечно, но все же.
А там и дел-то было, что статья про интенсивные исследования свойств бактерии, найденной в Якутии, на Мамонтовой горе, на левом берегу речушки Алдан. Сам Кравченко про это не знал – он же не медик, в конце концов. А информации в базах данных столько, что в ее распечатках вполне можно утонуть.
Вспомнив эпопею с полетевшей материнкой одного из компов, на винте которого, как выяснилось, хранилась уникальная информация, не успевшая в распечатку, Илья аж похолодел. Когда приставленный особист уже начал угрожать "вредительством", "саботажем" и еще черт знает какими разделами Советского Уголовного Кодекса, ученый думал, что вот и все, картина Репина "Приплыли". Хорошо еще, что информацию все же вытащили. Там-то как раз эта статья и обреталась.
После этого инцидента все работы были прекращены до тех пор, пока содержимое баз данных не было снова распечатано дважды (во избежание упущений) и не продублирована еще и после этого неизвестное Кравченко число раз.
Что началось после того, как верхи узнали про бактерию и ее свойства – словами не передать. Илья, едва не вылетевший в трубу, неожиданно оказался на коне. Хотя правильнее было бы сказать даже, что не на коне, а на тираннозавре. Потому как винт все-таки он спас, а материнка сгорела не по его вине, а из-за какой-то неисправности, то ли с источником питания, то ли со стабилизатором напряжения. В общем, состоялось "награждение непричастных и наказание невиновных". Насчет последнего, правда, Кравченко уверен не был – просто со своего места полетел руководитель какого-то завода. Причем вроде даже как бы не в ГУЛаг полетел.
Но теперь, когда целая армия ученых от медицины исследовала странную бактерию, у Кравченко как-то почаще стало получаться убеждать Сталина в правильности некоторых решений. Вроде той же схемы "снежка в аду", по которой в будущем будет собираться советский термоядерный реактор. А то Курчатов уже начал было толкать идею про токамак.
– Илья Петрович? – отвлек ученого от мыслей помощник.
Нехотя оторвав взгляд от прекрасных картин заснеженных аллей, Кравченко повернулся.
– Звонят из Москвы, от Устинова. Что-то не так с опытной партией новых ЭВМ, требуется ваше участие.
Тяжело вздохнув, Илья неторопливо отправился в здание…
22 февраля 1946 года. Москва, Кремль.
– Товарищ маршал, так ви считаете, что американцы уже сэйчас начинают готовиться к войне с нами? – вопрос Сталина не застал Ледникова врасплох. Пожав плечами, главный советник вождя ответил как хорошо подготовившийся к экзамену студент:
– Да. И считаю я так по множеству причин. Американцы, как, впрочем, и англичане, значительно сокращают свои кораблестроительные программы. И вместо авианосцев и линкоров начинают производить танки.
– Но вэдь их танки ничто по сравнэнию с нашими машинами, не так ли, Константин Константинович? – повернулся глава СССР к своему будущему приемнику.
– Это так, товарищ Сталин. На данный момент Великобритания начинает масштабное производство танков "Чариотир" с восьмидесятитрехмиллиметровым орудием, а США, в свою очередь, – танков "Шерман", с семидесятишестимиллиметровой пушкой. Как упоминалось в недавнем докладе, и тот, и другой могут лишь приблизительно сравниться с модернизированным "Т-34", и ни в какое сравнение не идут с "Т-1000", – маршал как-то даже стеснялся, что танк назвали его именем, и в разговорах упорно упоминал его экспериментальный индекс.
