Александр Казанцев - Пылающий остров (Фантастический роман с иллюстрациями)
Кленов действительно был изумительным экспериментатором, а Кэд — бесценным человеком.
За короткий срок в винном погребе под харбинским кабачком, который содержал подозрительный толстый и неряшливый китаец, оборудовали физическую лабораторию. В нее были протянуты электрические провода, доставлены кое-какие приборы, а главное — баллон жидкого гелия, присланный в адрес кабатчика из Токийского университета.
В этой примитивной лаборатории Кленов по настоянию совсем расхворавшегося Бакова повторил опыт Камерлинга Оннеса. Он опустил в жидкий гелий свинцовый проводник. При температуре -271 °C всякое электрическое сопротивление в нем исчезло.
— Голубчик мой, — сказал наблюдавший за приборами Баков, — понимаете ли вы, что это значит? Если ток проходит без затраты энергии, то в магнитном поле вокруг проводника сохраняется энергия. Ее будет сохраняться в пространстве огромное количество. Перед нами сверхаккумулятор!
— Это было бы так, если бы сверхпроводимость не исчезла при больших магнитных полях, — напомнил Кленов.
— А вы пробуйте, изучайте, экспериментируйте… Мы с вами уже определили немало любопытнейших свойств радия-дельта. Он радиоактивен, он и служит катализатором для редких химических реакций. Посмотрим, как он влияет на сверхпроводимость…
— Создать защитный слой, который предохранил бы сверхпроводник? — спросил Кленов.
Баков кивнул.
Только Кленов с его изобретательностью и блестящим талантом экспериментатора мог осуществить задуманный Баковым опыт. Он создавал все необходимое для эксперимента «из ничего».
И результат превзошел все ожидания.
Баков не допускал в подвал никого, даже верного Кэда, который был этим почему-то очень обижен, но в конце концов покорно смирился.
Только установив, что радий-дельта действительно способствует сохранению явления сверхпроводимости при сильных магнитных полях, только убедившись, что они с Кленовым на пороге величайшего открытия. Баков согласился ехать дальше к Холмстеду, чтобы там завершить начатую в харбинском кабачке работу.
— Голубчик Иван Алексеевич, — говорил Баков, тяжело дыша, — осчастливим человечество! Каждый в жилетном кармане сможет носить Ниагару…
— Надобно разыскать месторождения радия-дельта в тайге, — предлагал Кленов.
— Боюсь, голубчик, что эти месторождения находятся за много миллионов километров от тайги, — полусерьезно, полушутя говорил Баков.
Еще в Шанхае в ожидании американского парохода Баков начал писать статью о радий-дельта, которая должна была явиться продолжением его старой работы о трансурановых.
Писал ее Баков в номере отеля, лежа в постели. Доктор-англичанин, осматривавший его, запретил ему вставать.
Отведя Кленова в сторону, врач посоветовал сразу же по приезде в Сан-Франциско пригласить лучших профессоров. Прощаясь, он многозначительно покачал головой.
И все же Баков настоял на своем отъезде.
Рикши и кули, иностранные моряки и зеваки в порту с любопытством наблюдали, как к джонке пронесли на носилках какого-то больного господина.
Когда джонка подплыла к стоявшему на рейде пароходу, оттуда для больного специально спустили на канате кресло.
Все долгое морское путешествие Кленов и Кэд трогательно ухаживали за Баковым. Уже не гремел больше раскатистый бас профессора. Он часто впадал в забытье и, как казалось Кленову, заговаривался.
Чем иным, кроме бреда, мог объяснить Кленов то, что Баков все чаще вспоминал о взрыве в тунгусской тайге, который произошел якобы не от удара метеорита о землю, а на высоте пяти верст над землей, в воздухе; о чернокожей Таимбе, найденной тунгусами в тайге после взрыва и мечтавшей «вернуться на красную звезду». Однажды во время бреда профессор заговорил даже о каком-то межпланетном корабле, который взорвался, не долетев до Земли…
Баков бредил, но у Кленова в багаже лежала вещественная память о таинственной Таимбе — неведомый трансурановый элемент, названный Баковым, радием-дельта…
* * *Бывший петербургский профессор Михаил Иванович Баков умер 28 октября 1913 года в Сан-Франциско, не дописав последнюю научную статью, так и не увидевшую света.
Возможно, что в этой статье он сумел бы с неумолимой логикой связать взрыв в тайге, появление Таимбы я ее радий-дельта, суливший миру необыкновенные перспективы.
Но смерть профессора Бакова на время оборвала нить, ведущую к изумительному открытию.
Ученые вернулись к проблеме Тунгусского метеорита лишь сорок лет спустя.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ЛЕТАЮЩИЕ ДЕРЕВЬЯ
— Потом, делая вид, что смотрите на небо, потихонечку переводите глаза на листву, только так, чтобы дерево не заметило!..
Потом дождитесь, когда над листвой пойдут облака, а ветер начнет раскачивать верхушку, тогда…
— Что тогда?
— Тогда прищурьтесь…
— Прищуриться?
— Да-да… И оно полетит!
— Кто полетит?
— Дерево.
Глава 1. СОЖЖЕННЫЕ СНЕГА
— Хелло! Осторожно!.. Гэй!..
Испуганный голос прокатился в ущелье, отдался глухим эхом.
Три лыжника мчались вниз. Снежные блестки слились в искрящиеся полосы. Мутной пеленой проносились стены ущелья. Они в тиски зажимали дорогу, кончаясь наверху снежной, словно раскаленной добела кромкой.
Дорогу выбирал мужчина с энергичным, красивым лицом. Он умело лавировал между камнями. Вслед за ним, повторяя его движения, неслась тоненькая девушка. Шарф ее развевался по ветру, чуть наклоненная вперед фигурка напряглась. Позади, почти сев на корточки, катился человек гигантского роста; его мокрое лицо было багрово.
Лыжи первого затормозили внезапно. Его ботинки выскочили из креплений, и он покатился по каменистой земле. Однако тотчас встал. Девушке удалось остановиться. Дальше лежали только пятна рыхлого снега.
— Бросайте лыжи! — закричал мужчина, поднимая с земли шапку.
Видя, что девушка не может справиться с ремнями, он вернулся к ней и стал на одно колено.
Подъехал третий лыжник.
— Ураганом несет… Чертово облако!.. — прохрипел он.
Девушка взглянула вверх.
— Скорее, мистер Вельт! Скорее… — шептала она.
Вверху, почти касаясь снежного склона, плыло странное огненное облако.
— Поздно заметили! — сказал Вельт, вставая.
Все трое побежали. Они прыгали по камням, проваливались в снег, скользили по замерзшим лужам…
Огненное облако окутало снежный склон. Никто не видел, как осели подтаявшие сугробы, как мгновенно вспыхнули смолистые ели, как смешался едкий дым со странным светящимся туманом. Снега словно горели: над ними струился серо-фиолетовый дым.
