Алан Фостер - Избранные произведения. Т. 1. Ледовый союз: Ледовое снаряжение. Миссия в Молокин
— Что, собственно, здесь произошло? Во время спуска?
— А? Ах, это? Ну, это целая история. Я, знаете, выпил… ну, не то что я был пьян, понимаете?
— Не теряйте мысли, — сказал Этан умиротворяюще.
— Ну, в общем, выпил. И понимаете ли, немного не удержался в рамках.
Ну и какие-то ублюдки из команды вбили в свои пустые головы, что мое поведение представляет серьезную угрозу для этик молокососов-пассажиров.
Они накинулись на меня.
Потом я очнулся, будучи извлеченным из здорового сна, в почти полной темноте, где какие-то, как мне показалось, карлики-рудокопы запихивали меня в шахту. Вдобавок я был связан. Я мог подумать, что у меня белая горячка, чего уже давно, кстати, не было. Или что пробудились какие-то наследственные галлюцинации. Когда до меня дошло, что этому есть более простые причины, я расстроился.
— Ясно, — сказал Этан, — они бросили вас в эту лодку, чтобы вы проспались.
— Верно! Если бы меня отправили в карцер, или что там бывает на этик фирменных кораблях, то нужны были бы всякие формальности, протоколы в трех экземплярах. Гораздо проще было запихнуть меня в спасательную лодку.
Сначала я подумал, что тряска и кувыркание — просто какой-то их фокус. Но потом я почувствовал ушибы, притом болезненные! И свободное падение. Это было совсем не смешно. Потом до меня дошло, что мы отделились от корабля в незапланированном рейсе. Я вообще не люблю похищений, особенно если это касается меня. Потом мы вошли в атмосферу, как камень в воду. Я не совсем понимал, что происходит, так что решил разведать. Вы все были не в лучшем состоянии. Не помню, кто был в сознании, а кто — нет, но толку я ни от кого не добился.
Ну а тот парень, — он показал на кабину, — был страшно удивлен, увидев меня. Он сразу направил на меня свою пушку. Я понял, что разговаривать с ним бесполезно. Вышла потасовка. А этот поганец Уолтер не мог понять, вести ли ему лодку или взять свое оружие в помощь дружку. Он пытался делать и то и другое, но ни с чем не справился. Разбил корабль и сломал руку. Что до второго, то я не собирался его убивать. Так получилось. Зато он определенно хотел убить меня.
Он полез в карман и вытащил излучатель:
— Хотите?
— Нет, спасибо. Я пожалуй, застрелю сам себя. Пусть будет у вас.
— Ладно. — Он засунул его обратно. — Может быть, сегодня придется, если будет туго, обогреть одну из стенок… Хотя лучше этого не делать.
Кто знает, какой там остался заряд, а возобновить не будет возможности.
Этан вообще-то имел дело с таким оружием, хотя и отказался от него сейчас. В бизнесе оно пригодится. Случалось, что аборигенам приходила в голову непочтенная мысль — разделаться с торговцем и конфисковать добро, — старая гнилая идейка — получить нечто ни за что. Но сейчас скорее подпалишь себе спину, чем сможешь защититься от аборигена. Так что пусть оно лучше будет у Септембера.
А тот обратился к нему с вопросом:
— Как с продуктами?
— С местными? Не знаю. Разве на лодке их недостаточно?
— Такие корабли рассчитаны человек на двадцать, а нас всего шесть.
Однако, к сожалению, они предусмотрены для переправки с кораблей на обитаемые планеты. И больше, чем двухнедельного запаса концентратов и витаминных таблеток, там не бывает. Для нас это соответствует запасу на четыре земных месяца. А на больше — при жесткой экономии. Если, конечно, усе это съедобно. Хоть вряд ли в таком климате что-нибудь может испортиться.
Этан спросил то, что давно хотел спросить:
— Каковы наши шансы?
Септембер задумался, потом стал рассуждать:
— Двухнедельный запас концентратов, для двадцати человек. Не так уж плохо. Нужно подумать еще о средствах передвижения и подыскать что-нибудь получше этого, — он показал на свои снегоходы. — Это для начала. Потом надо научиться поддерживать тепло в самые холодные ночи и блокировать этот чертов ветер. Нужно также найти способ установить, на каком мы расстоянии от «Медной обезьяны», и какова, если есть, дорога по прямой.
Если нам все это удастся сделать, то уйдет месяца четыре. Но я бы за это не поручился. Может уйти и больше, вот почему я интересуюсь местными возможностями пополнить запасы еды.
— Хорошо. — Этан стал вспоминать все, что видел на лентах. Спрыгнув на лед, он подошел к «траве», росшей прямо из замерзшей почвы, и дернул несколько «травинок» с силой, повторив это несколько раз. В конце концов, с большим сопротивлением, они поддались.
Толстый стебель, или лист, был не длиннее десяти сантиметров. Края листьев были острыми, как у земной травы, но сами они были мясистыми, плотными. Что-то вроде треугольных сосисок яркого цвета. Кое-где красные, кое-где — зеленые, с вариантами от нежно-салатового до бурого. Отчасти это растение напоминало земную полярную растительность, только стебли его были выше, прямее, острее на концах, чем у известного «мезенбриантенум кристаллинум».
— Если я не ошибаюсь, эта штука растет по всей планете. Называется
«пика-пина» и съедобна, хотя питательная ценность точно не известна. В ней много минеральных солей и сырого протеина. Это не настоящая трава, а нечто среднее между травой и грибами. Растет даже во льдах. Очень сложная корневая система. Ну и, конечно, не цветет.
— Верю, — заметил Септембер. — Какая уважающая себя пчела обречет себя на гибель на этой планете? — Он взял одно из растений и стал с интересом рассматривать. — Много протеина? Прекрасно. Нам потребуется любое «горючее», когда кончатся припасы. — Он надкусил и задумчиво пожевал стебелек. — Не так плохо. Конечно, не шпинат, но лучше, чем дандельоны.
— Дандельоны?
— Не беспокойтесь, приятель, здесь их, похоже, нету, — заметил он, дожевывая остальную часть растения. — Кожа твердая, как подошва на старом башмаке. Сладковатая на вкус, ближе к петрушке, чем к сельдерею. При хорошей обработке будет почти культурный вид. Уксус у нас имеется?
— Нет, если не считать дочери дю Кане, — фыркнул Этан. — Может, тут есть и другие съедобные растения, но насчет пика-пины точно помню. Трудно судить по данным одного просмотра, тем более, интересовался я больше торговлей и обменом.
— А как с животными? Хорошая котлета не помешала бы.
— Я плохо помню отдел фауны, — он напряженно наморщил лоб, — но животные здесь есть. Да и рыба тоже. И точно помню: съедобная. Она адаптировалась к малокислородному обмену, что позволяет существовать подо льдом. Говорят, очень вкусная.
— Ага! Эту зажарить еще лучше.
— Только надо достать их из-под девятиметрового льда как минимум.
