Александр Казанцев - Обычный рейс (Полярные новеллы)
Проснулся от лютого голода и холода. Одежда моя обледенела, зуб на зуб не попадает. Огляделся — кругом море… Льдина моя была предрянная, уже изрядно источенная водой. Тут меня злость взяла. Злость, наверно, меня и спасла.
Неважные были трое суток. Льдиной я потом и в госпитале бредил, после того как меня все тот же «Дежнев» с льдины снял. Воспаление легких и десяток других болезней, едва жив остался… С тех пор больше не плаваю. А вот, кстати, посмотрите на «Дежнева», он на рейде стоит.
Грачев показал в окно на небольшой чистенький торговый пароход. Одна из его стрел поднимала из трюма большие ящики. Лебедка деловито пыхтела.
— Как же стрелял «Дежнев» из тяжелых орудий? — спросил я.
Грачев усмехнулся, сощурил глаза.
— Видите ли, какое дело. Конечно, немцы правильно высчитали. Дело не в береговой артиллерии было. Перевозил «Дежнев» в район военных действий дивизион тяжелых орудий. Командир дивизиона — фронтовик. Как заметил противника, развернул орудия прямо на палубе и открыл по рейдеру прицельный огонь. А капитан снялся с якоря и бесстрашно с рейдером на сближение пошел. Хоть на воде, а удачно стреляли наши артиллеристы… Пустился рейдер наутек. Вот. А дальше уж его погнала наша авиация. Разделала как следует. Баранов и другие…
ОСТРОВ ИСЧЕЗАЮЩИЙ
Среди арктических реликвий у меня есть кусок угля, того самого, о котором как-то говорил летчик Баранов. Я сам выковырял его из черного пласта, обнажившегося при обвале берега. Полярники называют этот уголь каменным, но он очень легок. На его черной поверхности можно различить строение древесины. Это, несомненно, уголь, однако происхождение его загадочно. Остров, где он найден, намыт из песка морскими волнами и сравнительно недавно поднялся над поверхностью моря. На нем никогда ничего не росло и расти не могло. А между тем я держу кусок этого странного угля в руке.
Впервые я услышал о нем на пароходе «Беломорканал». Мы с Нетаевым перебрались на корабль, когда — он ходил взад и вперед по бухте острова Дикого. Капитан словно не решался выйти в море.
Нетаев объяснил мне, что на корабле проверяют работу магнитных навигационных приборов.
— Боюсь, что это дело затянется, — вздохнул штурман. — Догоним ли мы «Седова»?
Но «Беломорканал» без задержки вышел в море двадцать шестого августа, в понедельник.
За обедом мы познакомились с капитаном. Бритый, с тонкими чертами лица и решительными складками у губ, он был по-морскому элегантно одет, вежлив и предупредителен.
— Думаю, — сказал он, — что "Георгия Седова" мы еще застанем за выгрузкой около острова Исчезающего. Там вы и пересядете на него. Волнение не слишком сильное.
— Интересное судно "Георгий Седов", — вставил старший помощник капитана, или первый штурман, как его называют. Это был невысокий малоразговорчивый человек с внимательными глазами и обветренным лицом.
— Еще бы! — сказал я. — Легендарное судно! Продрейфовало через весь Полярный бассейн, севернее «Фрама» прославленного Нансена.
Старпом улыбнулся.
— Это, конечно, эпизод значительный, заметный. Но «Седов» делает и много незаметных дел. Вот поплаваете на нем, сами увидите. Он для Арктики вроде внутризаводского транспорта. Бегает себе и бегает между островами. Его никто как будто и не замечает, а он втихомолку не один рекорд поставил.
— Вы плавали на «Седове»?
— Плавал. Морскую школу на нем прошел. Много открытий «Седов» сделал. А с виду невзрачный. Да вот подойдем к Исчезающему, сами увидите.
— Почему вы так зовете этот остров? Ведь у него другое название.
— А мы его так после одного рейса прозвали. Я тогда на «Седове» плавал. Могу вам рассказать про этот остров. И про уголь, который на нем нашли…
Мы услышали от первого штурмана о моряках «Седова», о профессоре, интересовавшемся странным углем, и о романтической Земле Санникова.
…Были тогда на борту «Седова» полярники, которые направлялись на зимовки, и один московский профессор. Старик живой, подвижной, со всеми знакомился, заговаривал, спорил, все хотел знать. Его полюбили на корабле. Все знали, что он плывет на остров, чтобы изучить найденный там уголь.
Одетый совсем не по-северному, он расхаживал по палубе и заговаривал то с одним, то с другим из молодых ребят, комсомольцев, направлявшихся на остров.
— Скажите, молодой человек, вы довольны, что попали в Арктику? допрашивал он веснушчатого паренька, жадно смотревшего на море.
— Ничего. Доволен, — нехотя отвечал тот.
— А кем работать будете, позвольте узнать?
— Метеорологом. Курсы окончил.
— Работа метеоролога — это работа ученого! — заявил профессор.
Паренек вскинул на него удивленные глаза и покраснел.
— А пейзаж? Как вам нравится пейзаж? — продолжал спрашивать старик.
— Пейзаж ничего… Льдов что-то маловато, да и медведей не видно, важно ответил паренек, глядя на редкие, освещенные солнцем, источенные водой льдины.
— Маловато? Но ведь для вас это первые льдины. Они не могут не волновать! По лицу вашему вижу, что это так. А вот скоро подойдем к вашему острову. Каков-то он окажется?
— Да ничего особенного. Мне бы на другой хотелось.
— Как же ничего особенного? Ваш остров у нас первый на очереди. Полярникам там надо помочь.
— Это я знаю… Только я на Ново-Сибирские острова хотел.
— Почему?
Паренек, его звали Гриша, оживился.
— Вы слышали о Земле Санникова? — спросил он.
— Далекие горы севернее Ново-Сибирских островов? Их видел в тысяча восемьсот десятом году с острова Котельного промышленник Санников? Фантазия! Такой земли нет. Это неоднократно подтверждалось летчиками.
Гриша преобразился. Глаза заблестели, румянец сразу скрыл веснушки.
— Неправда! Уже после Санникова люди замечали, что птицы летят на север от Ново-Сибирских островов. Зачем им лететь в открытое море? И вот еще: онкилоны — народ такой был — всем племенем куда-то ушли. И будто бы в направлении Земли Санникова. Для меня лично ясно, что там земля.
Профессор улыбнулся.
— Но ведь для науки одного такого убеждения еще недостаточно.
Гриша не сдавался:
— И вот Обручев. Он — академик, а целую книгу написал о Земле Санникова! И будто на Земле Санникова из-за вулканов особые климатические условия, тепло там…
— Тепло? — переспросил профессор.
— …звери доисторические, — продолжал Гриша увлеченно. — Может быть, живые петикантропы…
— Друг мой, ведь Владимир Афанасьевич научно-фантастический роман написал. Это же только фантазия.
— Я на будущую зимовку попрошусь "а Ново-Сибирские острова.
