Аластер Рейнольдс - «Найтингейл»
— Кто это? — спросила я.
— «Найтингейл», — ответила Соллис и добавила, сочтя нужным объяснить: — Корабль имеет собственный гамма-уровень личности, сохраняемый на все время его существования. Во всех отношениях хитрый продукт мыследеятельности: полное соответствие по Тьюрингу;[3] умна, насколько вообще может быть умна машина, прежде чем она начнет бороться за права человека.
Я посмотрела на суровое лицо женщины, ожидая, что она в любой момент обратится к нам. Я представила ее резкий и оскорбительный тон, которым она потребует от нас объяснений: по какому праву мы находимся здесь, посягая на ее корабль, ее госпиталь.
— Знает ли она?.. — начала я. Соллис покачала головой:
— Это всего лишь информационная ячейка основной конструкции. Не просто неактивная — этот образ вморожен в память интерфейса, но, кажется, не имеет никакой связи с каналом передачи данных основной, наделенной сознанием машины. Так, «Найтингейл»?
Лицо смотрело на нас невозмутимо, и ответа не последовало.
— Видишь, мертвая зона. Полагаю, что сознание корабля практически полностью бездействует. Хватает лишь капли интеллекта, чтобы по инерции продолжать движение.
— Поэтому гамма-уровень отключают?
— Ха-ха. Тоже мне наилучший способ! Ты ведь не хочешь, чтобы одна из этих штук, расположенных вокруг, слишком долго ничего не делала?
— Почему нет?
— От бездействия они имеют тенденцию сходить с ума. Поэтому конджойнеры не позволяют устанавливать интеллект гамма-уровня на своих машинах. Они считают, что это своего рода рабство.
— Чтобы вывести госпиталь из рабочего состояния, достаточно, чтобы гамма «Найтингейл» съехала с катушек?
— Будем надеяться, что так. На самом деле будем надеяться. — Соллис оценила взглядом свою работу, затем удовлетворенно хрюкнула, когда ряд огоньков замигал оранжевым цветом. Она отсоединила пучок цветных проводов и посмотрела на ожидающую сзади команду. — Отлично, мы можем двигаться. Открою дверь в любое время, если вы готовы.
— Что там, на той стороне?
— Непосредственно за дверью — воздух. Обычная тройная смесь. Жуткий холод, но не мороз. Давление приемлемое. Не уверена, что мы сможем там дышать, но…
— Нам не надо там дышать, — резко сказал Мартинес. — У воздушного шлюза остаются два человека. Одним из них будешь ты, Ингрид, пока до конца не разберешься, как работает этот механизм. Я составлю тебе компанию, а остальные подождут внутри шаттла, пока мы не убедимся, что условия безопасные.
— Может быть, вместо вас останется кто-то другой, — предложила я, удивляясь, почему Норберт не вызвался заменить своего хозяина. — В отличие от нас, вы незаменимы. Без вас до Джекса не добраться.
— Очень мило с вашей стороны, Диксия, но я плачу вам за то, чтобы вы содействовали мне, а не рисковали в моих интересах.
Мартинес пробрался вперед. Норберт, Николаси и я отодвинулись назад, чтобы можно было закрыть внутреннюю дверь. Я слышала, как Соллис говорит по общему каналу связи скафандра:
— Мы открываем «Найтингейл». Будьте готовы: сигналы могут ослабнуть, когда мы окажемся по ту сторону этого металла.
Николаси, оттолкнув меня, бросился в рубку управления. Я услышала тяжелое завывание моторов, открывавших дверь. Затем шелестящие и шаркающие звуки, но ничего тревожного.
— О'кей, — сказала Соллис, — мы проходим в шлюз «Найтингейл». Закрываем за собой внешнюю дверь. Когда вам придется снова ее открывать, нажмите «эни кей» на клавиатуре.
— Признаков жизни нет, — откликнулся из рубки Николаси.
— Внутренняя дверь выглядит так, словно откроется без особых усилий с моей стороны, — продолжала Соллис. — Должно быть, надо просто потянуть за этот рычаг… вы готовы?
— Давай, Ингрид, — послышался голос Мартинеса.
Опять гудение моторов, теперь более слабое. Спустя несколько мгновений Соллис доложила:
— Мы внутри. Сюрпризов пока нет. Вроде заплываем куда-то. Конечно же, темно. От дальней стены — проход. Может быть, он ведет в основной коридор, который должен проходить вблизи от этого шлюза.
Я сообразила, что могу включить освещение на шлеме.
— Ты сумеешь открыть обе двери шлюза? — спросил Николаси.
— Давайте не все разом. И не поднимайте шума, чтобы нас не заметили.
— Мы пойдем в два приема. Норберт, ты первый. Я и Диксия следом.
Это заняло больше времени, чем хотелось, но в конце концов мы все пятеро оказались по ту сторону шлюза. Я только однажды побывала в невесомости, во время восстановительного периода после ранения, но воспоминания о том, как надо двигаться — по крайней мере так, чтобы не наделать особых глупостей, — сохранились, хотя и весьма смутно. Остальные вели себя примерно так же. Совместное освещение наших шлемов разогнало тьму по углам помещения, подчеркивая глубокий мрак открывшегося прохода, о котором упомянула Соллис. Мне вновь пришло на ум, что где-то в этой черной мгле находится полковник Джекс, или то, что от него осталось.
Немного нервничая, я проверила, хорошо ли закреплено ружье.
— Проверьте схемы движения на ваших шлемах, — велел Мартинес. — У всех есть схема с фиксацией положения каждого?
— У меня — порядок, — доложила я, присоединившись к хору трех голосов и остро осознав, как легко будет затеряться на борту такого огромного корабля, как «Найтингейл», если приборы, определяющие, где мы находимся, выйдут из строя.
— Я поведу, — заявил Николаси и нырнул во тьму прохода, прежде чем кто-то успел возразить.
Я двинулась за ним, стараясь дышать ровно и держаться бодро. На всех четырех стенах шахты имелись поручни и петли, так что процесс перемещения состоял в том, чтобы скользить от одной опоры к другой, преодолевая лишь сопротивление воздуха. Мы легко оставляли за собой один метр за другим: в таком темпе недолго и весь корабль пересечь — в ширину, разумеется. Видимо, мы каким-то образом пропустили идущий вдоль оси коридор, который искали, или он просто не существовал. Когда меня ужалила мысль, что мы забрались слишком далеко, Николаси замедлил движение. Я ухватилась за петлю, тормозя, чтобы не врезаться в его ноги.
Николаси оглянулся на нас, заставив меня прищуриться от яркого света лампы на его шлеме.
— Вот, основной коридор здесь, он просто немного глубже, чем мы ожидали. Проверим оба пути?
— Мы поворачиваем налево, — тихо, почти шепотом сказал Мартинес. — Налево, и проходим сто метров, может быть сто двадцать, пока не наткнемся на отделение с центрифугой. Мы пойдем медленно, препятствий не будет.
Николаси повернулся, всматриваясь в даль, потом вновь обернулся к нам:
