Джон Кристофер - Смерть травы
— Меня чуть не стошнило, когда я рассмотрел его со всех сторон. Но это еще цветочки по сравнению с тем, что мы делаем сейчас. Думаю, он станет чемпионом в конкурсе уродов.
— И ты ничего не можешь изменить?
— Мы — люди подневольные. Даже архитектор вынужден приспосабливаться к прихотям «денежных мешков», а я — всего лишь инженер.
— Но ведь ты — лично ты — ничем не связан?
— Только нуждой в деньгах.
— Слушай, ты бы мог взять годичный отпуск, если бы захотел?
— Конечно. Только есть одна загвоздка — как спасти семью от сточной канавы.
— Я хочу, чтобы ты приехал сюда на год.
Джон даже привстал от волнения:
— Что?
— Ты оказал бы мне огромную услугу. О финансовой стороне не беспокойся. Есть только три вещи, которые фермер может сделать со своими дурно нажитыми доходами: купить новую землю, прокутить или положить в кубышку. Я никогда не хотел иметь землю вне долины, да и транжира из меня неважный.
— Вирус? — медленно проговорил Джон.
— Может, это и глупо, — сказал Дэвид, — но мне не нравится, как обстоят дела. А еще я видел хронику о восточной эпидемии.
Джон взглянул на Анну.
— Но ведь это Восток, — сказала она. — Наша страна более дисциплинирована. Нехватка продуктов, пайки — все это у нас уже было. А сейчас даже нет никаких признаков какой-либо реальной опасности. Спрашивается, не слишком ли — Джон бросает все дела, мы приезжаем сюда, живем за твой счет целый год — и все только из-за того, что дела, можетбыть, повернутся к худшему?
— Вот мы, — ответил Дэвид, — мирно сидим у огня, с полными желудками. Я понимаю, так очень трудно представить будущее, которое, может, никогда и не наступит.
— Никогда еще не было такой болезни, — сказал Джон, — будь то болезнь растений или животных, эпидемия которой не прекратилась бы сама по себе. И никогда не было случая полного уничтожения того или иного вида. Вспомни хотя бы чуму!
Дэвид покачал головой:
— Только предположения. Мы не знаем наверняка. Что убило гигантских рептилий? Ледниковый период, борьба за существование? А может, вирус? И что, по-твоему, произошло со всеми растениями, останки которых мы находим сейчас? Почему они не оставили «потомства»? Если за короткое время наблюдений мы не столкнулись с подобным вирусом, это еще ничего не значит. Человек может прожить всю жизнь, ни разу не увидев комету, но это вовсе не означает, что комет не существует.
— Все это очень хорошо, Дэйв, — произнес Джон, давая понять, что тема исчерпана, — но я не смогу приехать. Моя работа меня вполне устраивает, хотя результаты ее меня, похоже, не интересуют. Вот скажи, как ты представляешь себе этот год? Я буду сидеть на твоей шее?
— Я бы сделал из тебя фермера за месяц.
— Из Дэви — возможно.
На стене усыпляюще тикали часы. Анна вдруг подумала, что здесь разговоры о страшных последствиях победы вируса даже более странны, чем в Лондоне.
— В конце концов, — произнесла она вслух. — Мы всегда можем приехать сюда, если дела действительно станут так плохи. Но сейчас, по-моему, в этом нет необходимости.
— Когда мы впервые приехали в долину, — сказал Дэвид, — и гуляли с дедушкой Беверли возле ущелья, он признался мне, что, выходя из долины, всегда чувствует, словно за его спиной захлопывается невидимая дверь.
— Да, я тоже ощутила что-то подобное.
— Если катастрофа все-таки наступит, — продолжал Дэвид, — в Англии будет не так уж много безопасных мест. Долина может стать одним из таких убежищ.
— Значит — картофель и свекла, — сказал Джон.
— И более того, — добавил Дэвид, пристально взглянув на них. — Вы видели кучу бревен у дороги?
— Для новых зданий?
Дэвид встал и подошел к окну.
— Нет, — сказал он, глядя на зимний пейзаж. — Для частокола.
Анна и Джон переглянулись.
— Частокол? — переспросила Анна.
Дэвид обернулся:
— Изгородь, если хотите. Необходимо сделать ворота, которые смогут противостоять натиску толпы в долину.
— Ты серьезно? — изумленно спросил Джон.
Он внимательно посмотрел на своего старшего брата, который никогда не отличался особым воображением и склонностью к авантюризму. Его манеры, как обычно, были бесстрастны и флегматичны. Казалось, Дэвида совершенно не волнует замешательство, вызванное его сообщением.
— Абсолютно серьезно, — ответил Дэвид.
— А если ничего не случится… — спросила Анна.
— Здешняя сельская публика будет просто счастлива найти новый источник насмешек, — ответил Дэвид. — Дескать, эти недоумки Кастэнсы… Мне хочется использовать шанс побыть в роли дурачка. Просто все косточки ломит от предвкушения.
Спокойная убежденность Дэвида поразила их. Анна вдруг почувствовала страстное желание остаться в долине, соорудить ворота, о которых говорил Дэвид, и отгородиться от абстрактной толпы, беснующейся снаружи. Но мимолетный порыв прошел, вновь вспомнились повседневные заботы.
— А школа… — вырвалосъ у Анны.
Дэвид проследил за ходом ее мыслей, но не выразил ни удивления, ни удовлетворения.
— Есть школа в Лепетоне, — сказал он. — Один год вряд ли принесет им большой вред.
Анна беспомощно взглянула на мужа.
— Всякое бывает, — начал он. — В конце концов, мы всегда можем приехать, если твои мрачные прогнозы подтвердятся.
— Поторопитесь.
Анна поежилась.
— Через год мы будем смеяться над своими страхами.
— Да, — сказал Дэвид. — может быть.
4
Временное затишье продолжалось всю зиму. В западных странах были разработаны, а в некоторых — и применены программы нормирования продовольствия. В Англии исчезли пирожные и кексы, но хлеб был еще доступен всем. Пресса по-прежнему колебалась между оптимизмом и пессимизмом, правда, с менее резкими амплитудами. Самым главным и наиболее часто обсуждаемым вопросом стал промежуток времени, который потребуется для уничтожения вируса и возвращения жизни в нормальное русло.
Джон с беспокойством обратил внимание на то, что до сих пор никто не говорит о мелиорации зараженных земель в Азии. Как-то, в конце февраля, он упомянул об этом в разговоре с Роджером Бакли. Они обедали в «Сокровищнице» — клубе Роджера.
— Мы стараемся не думать о них, правда? — сказал Роджер. — Как будто отрубили весь остальной мир, кроме Европы, Африки, Австралии и Америки. На прошлой неделе я видел фотографии, сделанные в Центральном Китае. Они сделаны несколько месяцев назад, но до сих пор не опубликованы, и, похоже, не будут опубликованы.
— Что там?
— Цветные фотографии. Композиции в коричневых, серых и желтых тонах, выполненные с огромным вкусом. На всех — голая земля и глина. Ты знаешь, это намного страшнее всех жутких картин голода, которые были раньше. Подошел официант и, словно совершая старинный ритуал, поставил перед ними пиво. Когда он ушел, Джон спросил с сомнением:
