Артур Кларк - Лунная пыль
Все стали рыться в сумках и портфелях. Были извлечены: полный набор путеводителей по Луне, включая шесть экземпляров официального справочника, новейший бестселлер «Апельсин и яблоко», посвященный несколько неожиданной теме — любви Нелл Гвин и сэра Исаака Ньютона, «Шейн» в издании «Гарвард Пресс» с учеными комментариями одного профессора английского языка, очерк логического позитивизма Огюста Конта и один экземпляр «Нью-Йорк Таймс» недельной давности, земное издание. Не роскошная библиотека, но если умело подойти, ее можно было растянуть надолго.
— Предлагаю создать комиссию по развлечениям, и пусть она решит, как все это использовать. Не знаю только, пригодится ли нам мсье Конт… Но может быть, у вас есть вопросы? Может быть, вы хотите, чтобы капитан Харрис или я что-то более подробно разъяснили?
— Мне хотелось бы выяснить один вопрос, — произнес тот самый голос, который похвально отозвался о чае. — Допускаете ли вы, что мы всплывем на поверхность? Ведь если эта пыль ведет себя, как вода, нас может вытолкнуть наверх, как пробку?
Вопрос англичанина застиг коммодора врасплох. Он обернулся к Пату и пробурчал:
— Это по вашей части, мистер Харрис. Что вы скажете?
Пат покачал головой.
— Боюсь, на это надеяться нечего. Конечно, воздух внутри кабины придает нам большую плавучесть, но сопротивление пыли слишком велико. В принципе мы можем всплыть — через несколько тысяч лет.
Но англичанина явно было не так-то легко обескуражить.
— Я видел в воздушном шлюзе космический скафандр. Можно выйти в нем наружу и всплыть на поверхность? Тогда спасатели сразу узнают, где мы.
Пат поежился: он один умел обращаться с этим скафандром, который предназначался для аварийных случаев.
— Я почти уверен, что это невозможно. Вряд ли человек одолеет такое сильное сопротивление. К тому же он будет слеп. Как он определит, где верх? И как закрыть за ним наружную дверь? Если пыль проникнет в камеру перепада, от нее потом не избавишься. Выкачать ее наружу нельзя.
Пат мог бы продолжать, но решил, что этого довольно. Если к концу недели спасатели не найдут их, придется, возможно, испытать самые отчаянные средства. Но сейчас об этом лучше не говорить, даже не думать, чтобы не подрывать собственного мужества.
— Если больше вопросов нет, — вступил коммодор Ханстен, — я предлагаю, чтобы каждый представился. Хотим мы того или нет, нам надо привыкать друг к другу. Итак, давайте познакомимся. Я пройду по кабине, а вы будете поочередно называть свою фамилию, занятие, город. Прошу вас, сэр.
— Роберт Брайен, инженер, на пенсии, Кингстон, Ямайка.
— Ирвинг Шастер, адвокат, Чикаго. Моя супруга Майра.
— Нихал Джаяварден, профессор зоологии, Цейлонский университет, Перадения.
Знакомство продолжалось. Пат снова с благодарностью подумал о том, как ему повезло в этом отчаянном положении. По своей натуре, навыкам и опыту коммодор Ханстен был прирожденным руководителем. Он уже начал сплачивать это пестрое сборище разных людей в единое целое, создавать дух товарищества, который превращает толпу в отряд. Ханстен научился этому, когда его маленькая флотилия неделями парила в пустоте между планетами, направляясь — впервые — за орбиту Нептуна, почти за три миллиарда километров от Солнца. Пат был на тридцать лет моложе коммодора и никогда не ходил дальше Луны. И он вовсе не огорчался из-за того, что незаметно произошла смена командира. Пусть тактичный коммодор подчеркивает, что начальник — Харрис, но он-то лучше знает…
— Данкен Мекензи, физик, Обсерватория Маунт-Стромло, Канберра.
— Пьер Бланшар, счетовод, Клавий, Эртсайд.
— Филлис Морли, журналистка, Лондон.
— Карл Юхансон, инженер-атомник, База Циолковского, Фарсайд.
Знакомство состоялось и показало, что на борту «Селены» собралось немало незаурядных людей. Ничего удивительного: на Луну, как правило, попадали люди, чем-то выделяющиеся среди большинства, хотя бы только богатством. Но что толку от всех этих талантов в таком положении, подумал Пат.
Он был не совсем прав, в этом ему очень скоро помог убедиться Ханстен. Коммодор хорошо знал, что со скукой надо бороться так же решительно, как и со страхом. И они могут положиться только на свою собственную изобретательность. В век межпланетных связей и универсальных развлечений «Селена» внезапно оказалась отрезанной от всего человечества. Радио, телевидение, бюллетени телефакса, кино, телефон — все это теперь было им так же недоступно, как людям каменного века. Словно первобытное племя, сгрудившееся у костра — и никого больше вокруг. Даже во время экспедиции на Плутон, подумал Ханстен, мы не были так одиноки, как здесь. Тогда у нас была отличная библиотека и полный набор всевозможных записей; в любой миг можно было связаться по светофону с планетами внутреннего круга. А на «Селене» даже колоды карт нет.
Кстати, это мысль!
— Мисс Морли! Вы ведь журналистка, у вас, конечно, есть блокнот?
— Да, коммодор, есть.
— Наберется пятьдесят два чистых листка?
— Наверное.
— Придется просить вас пожертвовать ими. Пожалуйста, вырвите их и разметьте колоду карт. Особенно не старайтесь, лишь бы можно было различить достоинство и знаки не проступали бы.
— Интересно, как вы собираетесь тасовать такие карты? — спросил кто-то.
— Пусть комиссия по развлечениям подумает над этим! У кого есть таланты, которые могут пригодиться для нашей самодеятельности?
— Я когда-то выступала на сцене, — неуверенно произнесла Майра Шастер.
Ее супруг явно не обрадовался этому признанию, зато коммодор был доволен.
— Отлично! Значит, можно разыграть маленькую пьеску, хоть у нас и тесновато.
Но тут смутилась уже миссис Шастер.
— Это было давно, — сказала она, — и мне… мне почти не приходилось говорить на сцене.
Несколько человек прыснули, и даже коммодор с трудом сохранил серьезный вид. Трудно было представить себе юной хористкой женщину, возраст которой перевалил за пятьдесят, а вес — за сто.
— Ничего, — сказал, Ханстен, — главное — желание. Кто хочет помочь миссис Шастер?
— Я когда-то участвовал в любительских постановках, — сообщил профессор Джаяварден. — Правда, мы ставили преимущественно Брехта и Ибсена.
Это «правда» подразумевало, что здесь уместнее что-нибудь из легкого жанра. Скажем, одна из пошловатых, но забавных комедий, которые наводнили эфир в конце 1980-х годов, когда капитулировала телецензура.
Больше добровольных артистов не нашлось, и коммодор попросил миссис Шастер и профессора Джаявардена сесть рядом и вместе составить программу. Ему не очень-то верилось, что столь разные люди придумают что-нибудь дельное, но кто знает… И вообще, главное, чтобы каждый был чем-нибудь занят, будь то в одиночку или с кем-то вместе.
